Юлия Скрипка: Я – художник-гедонист
Случай – улыбка свыше. Дешифровать его – все равно, что понять божий замысел: нереально, и нужно ли? Встреча с киевской художницей Юлией Скрипкой – тот самый, счастливый. С улыбкой, которая остается от общения со светлым человеком.
«Счастье – получить в качестве профессии то, что любишь. Я – художник-гедонист – испытываю удовольствие от творческого процесса. Признание если и волнует, то в качестве ответной реакции зрителя. Если зацепило, проняло – даже страшно становится: неужели достучалась?».
Холодно – горячо, близко – далеко, честно – лживо: контрасты не всегда созвучны литаврам, зато чистой гармонией отдается в ее душе, еще в детстве надежно привитой от лжи и фальши.
«Как отношусь к сюжетам? Скорее – наплевательски. Считаю, что и жанр к произведению имеет опосредованное отношение, и название приходит потом. Первична эмоциональная компонента. Ключ ко всему – искренность автора, когда он это делает не для того, чтобы снискать популярность, а потому что не может не делать: доступ к краскам не меняется на деньги».
Левкас – мужское искусство. Так думала и я, пока не была принята в тонкий, чувственный, звонкий и честный мир Юлии Скрипки. «Я сама» – это о ней: выпиливать лобзиком, возиться с деревом, металлом, воском. До самой сути – тоже: проникнуть, нащупать, обдумать, совместить – и открыть скрипичным ключом свою гармонию. А потом сквозь маленькую щелочку между сценой и зрительным залом полюбоваться собственным творением. И, может, застенчиво улыбнуться ему…
«Много техники я попробовала на зуб: фрески и мозаику, энкаустику и левкас, темперу и батик. Каждая врастает в тебя, дает новые возможности. Все аккумулируется где-то внутри и проявляется метаязыком, на котором ты изъясняешься. Начинала я с батика, но шелк был слишком красив, гладок, нежен – хотелось более грубой фактуры. Перешла к доске – с нее начинается эстетика левкаса и как техники, и как иконописного грунта. Я очень люблю работать руками – даже процесс подготовки доски забавляет. В иконописных мастерских практикуется перепоручать это подмастерьям, а лик создает мастер. Но для меня этот подготовительный процесс очень интересен и важен – хочется отследить все стадии процесса. Вытягиваешь нитку из марли – пустяк, а ритм пошел. Люблю, когда меня что-то ведет. Материал, идея или что-то свыше...»
«Для меня икона – абсолютно совершенный сакральный предмет. Обучающий сюжет, стилизованный и собранный в символ. Код, проступающий сквозь образ, и читабельная композиция. Сакральное искусство есть во всех культурах, но лишь в христианской традиции из магического ритма орнамента так осязаемо проступает высшее начало и сакральная связь человека с Богом. Я не занимаюсь иконописью, потому что это больше молитва, чем живопись. И в миру это очень сложно – если по-настоящему относиться, взращивая ощущение просветления, проходя сквозь исповедь, аскезу, пост. Тут врата выбирают входящего – это крест для избранных. Но я не знаю ничего более совершенного, чем икона; часто обращаюсь к ней на уровне поиска сюжетов или иконописных кодов. Это канон, который в моем творчестве детерминирует все».
Хрупкий Вергилий ведет в мир, где в мировоззренческом горниле, смешавшем культуры и цивилизации, и творческой мастерской художницы сплелись любовь, страдания, раздумья. И все это венчает свет – дорога, ведущая к храму.
«Образ, сюжет для меня вторичен, первично – состояние. Цвета, светотени, эмоциональный настрой… Это как вербально-проективный тест в психологии: на вербальном уровне соврать можно, а на проективном – нет (нужно знать ключи к шифру). Я ценю в живописи именно искренность. Помню, как после первого посещения Эрмитажа у меня поднялась температура – от невероятного ощущения правды, за которой следовал прорыв сознания. Тогда я поняла, какое удовольствие может давать искусство. Приехав в Киев, я носилась по галереям, и каждая картина погружала в свое состояние – я проживала чужую судьбу, и это меня приводило в экстаз. Сейчас, наверное, это невозможно: наши зрительные каналы перегружены, и здорово, если судьба все же приводит человека к лицезрению живописи. Это – колоссальный энергетический источник».
Когда я впервые увидела работы Юлии Скрипки, метнулась мысль о ее близости Босху – смелостью универсального взгляда на мир, природной кривизной правды, отсутствием табу. «Его аллюзии настолько современны, что даже страшно. С Босха начинался сюрреализм, да и вообще – современное искусство. Его образная система аутентична сегодняшнему дню, она – вне временного тоннеля. Без фальши – как порождение трезвого взгляда на мир. Без ретуши и социальных табу – оттуда асимметричность его образного мышления. Может, поэтому он проступает и в моих работах. Меня ведь тоже трудно кантовать. Совершенный по форме продукт, апеллирующий к человеческим порокам, упрощает выбор, не погружает, не прорубает, не трогает. На выходе – плоско, просто, пусто. Красиво, но не разворачивает. Не будоражит. С другой стороны, это четко ориентировано на нынешнюю упрощенность: достаточно не плевать на пол – и будешь слыть нормальным человеком. Искусство перестало разворачивать мозги: упаковка хороша, а сути нет. В серости, в рефрактивных эмоциях нет места искре, поднимающей человека. Застой, болото мало что требует от него. Можно обойтись малой кровью, половинчатыми решениями. Планка даже для сильного и талантливого человека опускается. Поэтому меня и занимает поиск истинного человеческого света».
Не смотрите, как плачет человек. Смотрите, как смеется. Я часто вспоминаю это напутствие Достоевского и применяю, как термометр. С Юлией Скрипкой все в порядке: смеется заразительно, эмоции до востребования в подпол не прячет – выплескивает сразу. И в этом честном подходе проступает свет – может быть тот, к которому она так стремится…
«Парадокс, но у Достоевского за низкими потолками и тесными комнатами – свет. Потому он и не боится правды, даже если она разрушительна. Переступить через страх правды сложно, но без этого не добиться подлинности, поэтому я хочу знать о себе все. Стараюсь видеть недостатки и работать с ними. Опыт собственных ошибок и просчетов нужен – без него не обойтись в отношениях с собой, людьми и миром. Я еще не нашла себя – набредаю на что-то, ищу… Потом все перечеркиваю, иду дальше. Хочу верить, что к свету… »
Автор: Елена Долганова, газета MainStream.Directions&Trends. Выпуск 3. ART. ©
Фото: Анна Белокур
