О культурной эволюции и объективных законах
Пока у нас есть время поговорить о важных вещах — поговорим о них. В этой колонке речь снова пойдет о праве и, в частности о том, что можно назвать «объективным» законом. Автор часто использует этот термин, но вот толком объяснить его руки пока не доходили — то Путин случится, то еще какая-нибудь гадость. Понимание этих вещей, по мнению автора, куда важнее понимания Путина, поскольку помогает людям не брать никакого потенциального Путина в голову, что делает его полностью бессильным.
Итак, существует ли между людьми нечто столь же неотвратимое по своим последствиям, как законы физического мира? Существует. Однако с пониманием этого явления связаны две проблемы. Первая — это природа этой объективности, вторая — объект, о котором говорит закон.
Теперь попробую все это пояснить. В физическом мире закономерности кажутся нам «данными». Они, так сказать, всегда тут были и существуют сами по себе. Вопрос их происхождения — удел редких ненормальных, обычному же человеку, для того, чтобы взаимодействовать с природой, совсем не нужно задумываться о происхождении ее законов. Достаточно их просто знать.
Совсем другое дело, если речь идет о «законах человеческих». Людям кажется, что это они придумали все те способы, которыми они взаимодействуют между собой. И, действительно, есть же всякие парламенты и правительства (а до них были короли и прочие вожди), основную часть СМИ и фейсбуков занимают дискуссии разной степени учености именно о том, что нам делать с «законами», что еще нужно «принять» и как нужно «изменить систему» для того, чтобы, наконец, настало хорошо.
Но если задуматься обо всем этом, то станет ясно, что «законы», как мы их привыкли понимать (то есть, приказы начальства), логически не могут предшествовать человеческому обществу. Гоббсовская «война всех против всех» не может смениться порядком, в котором уважаются права собственности. Невозможна ситуация, когда бы люди договорились «а давайте не будем больше друг друга грабить, и поставим над собой начальника, который будет за этим следить и будет нам приказывать, что нам делать», как бы ни понималась сама процедура такого договора — буквально или метафорически. Ведь для того, чтобы люди решили поступить таким образом, они должны ценить блага мирного обмена больше возможностей, предоставляемых грабежом, что противоречит условиям задачи. То есть, в задаче Гоббса (и современных институционалистов) имманентно присутствует знание о том, что мирное сотрудничество лучше (дешевле и выгоднее), чем грабеж и тогда непонятно, откуда вдруг возникла «война всех против всех».
Объяснить откуда взялся и что собой представляет объективный закон можно, если мы откажемся от позитивизма и посмотрим на человеческое общество, как на продукт эволюции, причем эволюции культурной. Это означает, что мы рассматриваем процесс не видовой эволюции человека, а процесс образования, развития и отмирания определенных практик и идей, которые приносят их носителям важные для них результаты.
Грубо говоря, выжили и преуспели те сообщества, которые в силу разных обстоятельств исповедовали определенные подходы к собратьям по виду, причем, следует заметить, не осознавая последствий этих подходов, не «изобретая» их сознательно с определенной целью. То есть, в бесконечном наборе табу у них были и такие вещи (например, интеграция чужаков, а не их уничтожение), которые позволили этим людям не только выжить, но и расселиться и распространить свои представления на другие, менее удачливые группы.
Сейчас мы можем сказать, что направление, в котором движется эта эволюция в целом можно описать, как отбор таких практик, которые позволяют мирно взаимодействовать для общей пользы все большему числу незнакомых друг с другом людей. Ведь человек уже очень и очень давно не в состоянии прожить без общества, взаимодействие с другими людьми является способом не только преуспевания, но и выживания. Вы не сможете сделать самостоятельно даже обычный карандаш, тысячи незнакомых друг с другом людей во всем мире должны потрудиться для того, чтобы вы могли рисовать свои глупые картинки на бумаге, самостоятельно же вы сможете сделать разве что палку для ковыряния в песке.
гражданская специальность – радиоинженер. Военная – специалист по противоракетной обороне. В 93-м поневоле стал журналистом. Свою работу называет не «аналитикой», а «синтетикой». Считает, что человечеству срочно необходимы две вещи – аналоговый компьютер и эволюционная теория Бога.
Фундаментальной для самой возможности взаимодействия проблемой является непредсказуемость будущего и, прежде всего, поведения других людей. Сколько-нибудь ценная деятельность занимает время и чем больше времени, тем она (для вас) ценнее. Регулярная и целеустремленная деятельность возможна только тогда, когда вы уверены, что дела пойдут определенным образом, то есть, когда будущее поведение других людей является достаточно предсказуемым. Можно сказать, что человек «живет в будущее» и даже живет будущим, чем, собственно, и отличается от животных. Пока мы живы, у нас есть планы, и именно эти планы и составляют нашу жизнь.
Таким образом, можно попытаться сформулировать объективный закон, «управляющий» процессом культурной эволюции как «выживают те практики, которые способствуют уменьшению неопределенности будущего». И первое очевидное следствие этого закона - запрет агрессии, которая является главной причиной неопределенности будущего в группе людей.
Теперь, возвращаясь к вопросу о природе объективности социальных законов, мы можем сказать, что таковыми их делает культурная эволюция. Этот процесс точно так же находится вне нас и не контролируется нами, как и закономерности окружающего нас физического мира, хотя, конечно, именно мы являемся и участниками этого процесса и его причиной.
И несколько слов по нашему второму вопросу — о том, что является объектом этого закона и на кого или что распространяются его последствия. Критики объективности обычно говорят примерно так: «Вот некий субъект взялся за оголенные провода и в полной мере познал силу электричества. Другой, ступив с крыши девятиэтажки, так и не смог убедительно противостоять закону тяготения. А вот третий убил и ограбил - и с ним ничего не случилось: он стал богаче, жил долго и счастливо и умер в один день. Какая же тут объективность?»
Дело в том, что закон, о котором мы говорим, а точнее, следствие из него, известное нам как «не убий и не укради» (то есть, не инициируй агрессию) «действует» не непосредственно на индивида, а на социум, то есть, на способы взаимодействия между многими людьми. Убийство и грабеж увеличивают непредсказуемость будущего, а, значит, вносят хаос в самоорганизующиеся порядки общества. Именно они разрушаются, сотрудничество затрудняется или становится вообще невозможным, общество беднеет и даже может полностью разрушиться и исчезнуть. Все это, разумеется, не только отражается на людях, составляющих это общество, но и реализуется через их поведение. Чем агрессивнее окружение, тем более простыми и краткосрочными становятся планы людей, тем легче они сами присоединяются к агрессии, раскручивая маховик, который, в итоге, уничтожает общество.
Примеров тому множество. По крайней мере, вы не найдете общества, в котором буйствовала бы агрессия и которое бы при этом процветало. 20-й век был богат на такие эксперименты — СССР, Китай и другие коммунистические страны, в которых государственная агрессия была источником постоянного хаоса, пережили репрессии, голод и нищету, потеряли огромное количество людей и деградировали морально и этически.
И это случилось абсолютно закономерно, воздействие закона здесь происходит без вашего участия и без вашего знания, так же, как и законов физики.
