О судьбе экономистов, или Ценность «мексиканского тушкана»
Недавно один мой приятель, который уже давно зарабатывает на жизнь в качестве экономиста, решил заняться проблемой экономических иллюзий. Ни для кого не секрет, что экономическая наука с одной стороны и ширнармассы вкупе с журналистами и экспертами с другой стороны, совершенно по-разному понимают экономику.
Ширнармассы, эксперты и журналисты склонны полагаться на «очевидные» наблюдения вроде того, что Солнце вращается вокруг Земли (каждый легко может в этом убедиться), экономисты же, в идеале, полагают, что это все-таки, не совсем так.
В своей группе в «Фейсбуке» мой приятель начал обсуждение этих самых иллюзий, которые следовало бы описать и развеять, чтобы люди понимали, кто вокруг кого вращается. В общем, дело благородное и я желаю ему в нем всяческих удач. Рассказать же я хочу об одном очень поучительном и показательном моменте, который случился при обсуждении. Речь шла о самых основах экономики, а именно о ценности и об обмене. Экономическая наука говорит нам о том, что ценность субъективна. То есть, никто, кроме самого субъекта, не может судить, насколько для него ценна та или иная вещь. Соответственно, обмен всегда увеличивает ценность для тех, кто в него вступает, ибо причиной обмена как раз и является разная оценка ценности его участниками — отдаваемое ценится ими меньше получаемого. В общем, обмен является одним из главных механизмов того, что можно назвать ростом «общественного богатства», поскольку людям приходится постоянно работать на увеличение ценности своего продукта в глазах других людей.
Для описания случаев, когда обмен не оправдал ожиданий, то есть, ценность полученного не превысила по мнению одного из контрагентов ценности отданного, существует категория ошибки. В общем, ваше дело, как вы поступите, если узнаете, что «это не мексиканский тушкан и «вам подсунули гораздо более ценный мех», но для «рынка», то есть, для других людей и всей системы отношений и институтов, существующих вокруг обмена и производства, важным является только ваше действие. Недовольное бормотание, душевные мучения и богатый внутренний мир изучает другая наука — психология. Экономика же включается только тогда, когда происходит действие. Для других людей ваше недовольство не имеет никакого значения и вообще говоря, попросту неверифицируемо. Оно не оказывает никакого влияния на их поведение и на последующие события. Влияние оказывает только ваше действие, и только оно сообщает «рынку» сигнал об ошибке. Если, например, вы всегда покупали мексиканских тушканов и перестали это делать, увидев недобросовестность продавца — это сигнал для рынка. Точно таким же сигналом будет ваш рассказ об этом в уютном бложике или битие морды означенного производителя. Если же вы просто недовольно бормочете себе под нос и продолжаете покупать чертовых тушканов, с точки зрения экономики ничего не происходит. Бормотание остается бормотанием, а продавец тушканов продолжает «наживаться» на вас.
гражданская специальность – радиоинженер. Военная – специалист по противоракетной обороне. В 93-м поневоле стал журналистом. Свою работу называет не «аналитикой», а «синтетикой». Считает, что человечеству срочно необходимы две вещи – аналоговый компьютер и эволюционная теория Бога.
В общем, в ходе обсуждения этих моментов обнаружилось (кстати, в который уже раз), что множество людей, рассуждающих и, вероятно пишущих и публикующих что-то на экономические темы, не готово согласиться с основами собственной науки. Это как же, говорят они, кто-то душевно страдает от мексиканских тушканов, а мы должны не вмешиваться? А как же остров Манхеттен и бусы? Обмен должен быть честным и справедливым, говорят они. Возражения о том, что только индивид придает ценность тому или иному предмету (что не исключает, конечно, дружеского совета) не принимались. Ответов на вопрос, как же сделать обмен «честным и справедливым» (то есть, исключить ошибки) получить не удавалось. В общем, дискуссия зашла в тупик. И тут один из участников поставил все на свои места. Он высказался в том духе, что если согласиться с тем, что только индивиды придают чему-то ценность, что только они сравнивают ценности исходя из своих представлений и никто, в общем-то, не может этого сделать вместо них, то экономисты просто не нужны.
Думаю, что это мнение, высказанное как раз сторонником «объективной» ценности, очень, извините за каламбур, ценно, ибо многое объясняет. Сегодняшние экономисты это такие шаманы и оракулы при начальстве. Они заняты не изучением обмена, а организацией того, что ему мешает: налоги, пошлины, монопольная валюта, лицензии, квоты, государственные бюджеты и торговые балансы....Функция экономиста — определять как правильно организовать все это сложное хозяйство. Масштабы, в которых он работает, потрясают и, конечно, тешат самолюбие. Экономист запросто рассуждает о том, что, по его мнению, должны делать целые страны и народы, что они на самом деле делают и как это все скажется на нас с вами. При этом, рассуждать в таких масштабах может и нобелевский лауреат и несчастный, на первый взгляд, студент. А тут приходите вы, говорите, что ценность субъективна и вся эта греющая душу красота рушится прямо на глазах. Ведь в самих основах экономической науки просто нет места ни для начальства, заботливой рукой направляющего трудящихся в сторону счастья, ни, тем более, для экономистов, указующих направление движения этой руки. Если купил — значит ценишь приобретенное выше отданного. Если ошибся — не покупаешь больше, рассказываешь другим, идешь бить морду. Где тут начальство, где тут экономисты?
Разумеется, с исчезновением начальства экономисты никуда не денутся. Они будут заниматься консультированием граждан и предприятий. Наукой будут заниматься, наконец. Но вот эта позиция вершителей судеб исчезнет. И, похоже, что понимание этого обстоятельства сильно сказывается на взглядах многих из них.
