Как не давать бульдогам договариваться под ковром
Ситуация с принятием резонансного «языкового» закона, как и все в нашей стране накануне выборов, насквозь пропитана PR-ом.
Социологи высчитывают проценты, которые получит гарант в случае наложения на него вето. Регионалы рассчитывают на дополнительные проценты на выборах: мол, обещали – сделали. Оппозиция рисует диаграмму роста электоральных симпатий, получив наконец-то в руки идейный инструмент, с которым можно смело идти на выборы. Поднять свои рейтинги с помощью закона пытаются и политики-маргиналы.
То есть закон, который на самом деле является для страны динамитом с глобальной разрушительной силой действия, воспринимается элитами банальным PR-инструментом, заказчики которого, не исключено, управляют им извне.
За PR-позиционированием как-то в стороне остается вопрос экономической целесообразности принятия закона. Как, впрочем, и других законов, которые штампуются и принимаются на конвейере дерибана дефицитных бюджетных денег.
Где расчеты стоимости реализации закона? Какова целесообразность его принятия? Какими источниками доходов будут покрыты прогнозируемые расходы? Какие общественные силы и движения доказали целесообразность принятия данного закона и чем они руководствовались? Вопросы в принципе банальные и обыденные для любой демократической страны, но для Украины – риторические. Ситуация с законом на самом деле достигла своей кульминации в игнорировании так называемой «цены вопроса» при принятии тех или иных решений.
Даже те скромные подсчеты внедрения закона, которые звучат из официальных источников (называют сумму в 12 – 17 млрд грн), вызывают, мягко говоря, удивление: а зачем? Не говоря уже о цифре, озвучиваемой независимыми экспертами: около 50 млрд грн, которая любого здравомыслящего человека в стране с невысокими уровнями доходов и низкими социальными гарантиями может повергнуть в шок. Где власть собирается брать на это деньги? И так ли уж случайны заявления о необходимости отпустить гривню в свободное плаванье, которые совпали с бюджетопожирающими (этими и другими) инициативами, которые ничем не аргументированы и фактически не подкреплены.
Представить такое спонтанное принятие решений, стоимость которых исчисляется миллиардами национальной денежной единицы, где-либо еще сложно. Публичные консультации – то, что в Украине стало декларацией и профанацией – в других странах исполняют роль фильтра, который преграждает аппетиты зарвавшихся политиков.
В Великобритании, например, ни один закон не может быть принят без прохождения через так называемую систему white paper: когда все решения перед тем, как быть принятыми, публикуются, и анализируются отзывы на них населения. При этом процесс принятия Закона с учетом публичных консультаций составляет в среднем около 1 года, а то и все 3–4.
В Эстонии, например, ни одна статья расходов госбюджета не планируется без учета публичных консультаций с общественностью (и не декларативных, а реальных). Консультации касаются всех сфер жизни, даже политики: например, на парламентских выборах с улиц были сняты все агитационные билборды. Общественность не захотела видеть навязчивое саморекламирование политиков и было решено убрать их с улиц.
Примеры международного опыта можно долго и грустно перечислять…
В Украине действует английская пословица в самом буквальном и циничном варианте: «Джентльмены не говорят о деньгах. Джентльмены деньги имеют». Существенное уточнение: имеют они наши деньги. Так называемая регуляторная реформа, отчеты в рамках которой в поте лица пишутся в ведомственных чиновничьих аппаратах, еще раз демонстрирует фиктивность происходящего.
Что делать? Не покупаться на мифические PR-обещания в дальнейшем, если в действительности демонстрируются циничные и неприглядные действия. Если на покрытие PR-кампаний с целью манипулирования платятся ничем не обоснованные миллиарды Не Своих денег…
Тамара Куцай, журналист, pr-консультант
