Лучший трудовой кодекс: что противопоставить трудовому рабству
На прошлой неделе различные организации, политики и просто доброхоты, занимающиеся «социальными правами» трудящихся, выступили единым фронтом против принятия нового Трудового кодекса.
Они подробно описывали ужасы, которые этот кодекс сулит трудовому народу и конечно же призывали этот народ всячески противиться грядущим ужасам. Среди определений, которыми в полемическом задоре награждался кодекс, чаще всего мелькало слово «рабство». Интересно, что я полностью согласен с этим определением.
Судите сами. Когда человек «идет на работу», в реальности имеет место контракт между работником и нанимателем. Работник обязуется предоставить некие услуги некой квалификации в обмен на некоторую сумму денег. Когда я говорю «реальность», я имею в виду экономическую суть происходящего, то есть то, что укладывается в некоторые универсальные закономерности, которые можно затем анализировать. Такие контракты составляют значительную часть нашей жизни, они могут быть явными и неявными, например, покупая яблоки на базаре, вы вступаете с продавцом в неявный договор «яблоки в обмен на деньги». И этот договор, хоть он нигде не записан, не так прост. Его содержание зависит, как минимум, от традиций и привычек людей в данной местности. Если, например, вы, купив яблоки тут же обнаружите среди них гнилое, в большинстве случаев продавец обменяет вам гнилое яблоко на нормальное. Если же с этой претензией вы обратитесь через час после покупки, скорее всего, вас отправят по известному адресу. Можно припомнить массу других обстоятельств, которые существуют в виде традиции, но с экономической точки зрения являются частью контракта купли-продажи. Например, «право пробовать» (теоретически на большом рынке можно хорошо и вкусно напробоваться), традицию «насыпать с горкой» и прочее и прочее.
Работа по найму — дело куда более сложное, чем покупка яблок, но в основе его тот же явный или неявный контракт. Сделка существует потому, что наниматель ценит производимое работником выше, чем сумму денег, которую он ему платит, а сам работник ценит эту сумму выше, чем свое свободное время или другую работу.
Теперь полезно будет посмотреть, что происходит на «большой картинке». Когда предприниматель начинает дело, он изучает цены, существующие на рынке и рассчитывает, сможет ли он со своим будущим товаром получить прибыль в рамках существующей картины цен, то есть, сможет ли он установить такую цену, при которой его доход превысит его издержки. Оплата услуг работников есть значительная часть этих издержек. Если все идет хорошо, то на рынке появляется новый (или старый, но в большем количестве) товар, за который своим деньгами голосуют покупатели, все участники процесса, включая работников, становятся богаче.
гражданская специальность – радиоинженер. Военная – специалист по противоракетной обороне. В 93-м поневоле стал журналистом. Свою работу называет не «аналитикой», а «синтетикой». Считает, что человечеству срочно необходимы две вещи – аналоговый компьютер и эволюционная теория Бога.
Когда государство или кто-нибудь еще (например, гильдии в средние века) вмешивается в «трудовые отношения», то это равносильно регулированию цен. Если кто-то предписывает, например, платить работнику не меньше некой суммы, то это попросту увеличивает издержки предпринимателя. В итоге, либо вообще не будет произведено то, что могло бы производиться без вмешательства (то есть, все участники не получат того богатства, которое вполне реально было получить в данном состоянии экономики) либо, если бизнес уже существует, пострадают те, чьи услуги, как работников, стоят меньше, чем предписанная цена. Хуже того, люди с такими навыками вообще не получат работу, пока будет действовать запрет.
Вот здесь и появляется наш кодекс и «трудовое законодательство» как таковое. Вместо того, чтобы убрать запреты, мешающие добровольному сотрудничеству людей, государство начинает еще больше «регулировать» эти отношения. Поскольку людей, работающих по найму куда больше чем тех, кто сам нанимает работников, государство из сугубо электоральных соображений (трудовые отношения начали «регулировать» одновременно с расширением избирательного права) начинает выстраивать целую систему «защиты» первых от вторых. В этой системе наемный работник видится угнетаемым существом, которое волею злых сил вынуждено трудиться на благо нанимателя, причем, последний выглядит просто каким-то паразитом. Все «трудовое законодательство» основано на том предположении, что наниматель существует исключительно за счет работника и потому государство из соображений человеколюбия и справедливости вынуждено заставлять негодяя предоставлять работнику некие дополнительные блага помимо оплаты труда (которая тоже регулируется). Тот факт, что наниматель со своим бизнесом существует только потому, что обогащает потребителей его продукции (включая, разумеется, и самих работников) полностью игнорируется.
То есть, система «трудового законодательства» изначально выстроена как система регулирования рабства. Добровольный характер отношений найма и сама суть процесса, как процесса роста богатства в нем никак не отражены. Любой трудовой кодекс по определению — это обязанности рабовладельца в отношении раба. И разница между «хорошими» и «плохими» кодексами это разница в том, насколько «гуманными» видятся разным доброхотам эти обязанности.
Поэтому лучший трудовой кодекс — это отсутствие кодекса. Выбор прост — либо договор свободных людей, либо существование в рамках условий, заранее предполагаемых рабством.
