Постоянное/переменное рабство или Время имеет значение
Рассуждения об обществе и о причинах его богатства или бедности часто ведутся в категориях юридических статусов, таких как “раб”, “свободный гражданин”, и тому подобное.
Между тем, статус это абстракция, которая приобретает материальную форму только во время правоотношений, то есть, тогда, когда некая жизненная ситуация описывается на языке абстрактной конструкции права, в котором, напомню, живые люди фигурируют в роли «лиц». Происходит это не так часто, мы не носим свой статус с собой в магазин и, собственно, нам он не принадлежит, он появляется тогда, когда в этом возникает правовая необходимость.
Мышление в рамках статуса скрывает от глаз принципиально важные вещи, которые характеризуют общество и отношения в нем. Приведу пример. Представьте себе двух рабов. Один владеет банком, неплохо зарабатывает, имеет семью и детей. Отношения с хозяином сугубо формальные, хозяин получает долю с предприятия, от его имени ведутся сделки (это не выдуманная ситуация, а довольно часто встречающееся явление в Греции и Риме). Второй раб закован в кандалы и целый день долбит камень в какой-нибудь каменоломне, получая скудный паек и подвергаясь побоям. Его перспективы выжить практически равны нулю.
Эти люди имеют один и тот же статус, но их образ жизни, мягко говоря, радикально отличается. Возьмем другой пример. Свободный человек честно пытается заработать. Он получает всю прибыль и все издержки от своей деятельности и рано или поздно упорный труд приводит к росту его благосостояния. В другом обществе свободный человек постоянно подвергается грабежу бандитов и потому его благосостояние не растет. В третьем обществе свободный человек находится в условиях такого государственного регулирования, которое тоже не дает ему богатеть. Во всех трех случаях люди формально свободны, но условия их существования и результаты их деятельности совершенно различны.
Более того, мы можем сказать, что «общество в целом» в первом случае гораздо богаче, чем во втором и третьем. Второй и третий случай вообще отличаются между собой лишь формальным статусом грабителей, в первом они «частные» и «нелегальные», во втором «государственные» и «законные». Этот же вывод мы можем сделать и в отношении примера с рабам: более богатым и развитым будет то сообщество, в котором рабство имеет более формальный вид и на практике рабы мало отличаются от свободных людей.
Мейнстримный экономический анализ, как и привычное нам мышление в рамках юридического статуса, также не замечает принципиальных моментов, которые отличают одно сообщество от другого. Чего стоит, например, идея о «быстром экономическом росте» в СССР или того хуже, встретившаяся мне недавно у одного уважаемого американского автора фантастическая мысль о «перекапитализации» экономики СССР! (эта мысль встречалась и ранее, и, насколько я понимаю, была некоторое время в ходу в качестве одного из объяснений причин отставания Советского Союза).
Отличия становятся ясными только при праксиологическом подходе. Собственно, рабство, грабеж и любое другое насилие являются своего рода формой потери субъектности. Вас силой или угрозой силы заставляют делать то, чего бы вы не стали делать. Вы отказываетесь от своей воли и от своих планов в пользу воли насильника и становитесь инструментом в его планах. Из субъекта вы превращаетесь в объект.
Взгляд на насилие как потерю субъектности делает ясным следующий момент. Даже находясь в состоянии рабства, человек не все время является объектом чужой воли. Так или иначе, он оказывается предоставлен сам себе и у него неизбежно появляются собственные цели, которых он будет пытаться достичь доступными ему средствами. Человек из нашего первого примера находится в состоянии объекта только тогда, когда отдает часть прибыли хозяину и в том случае, когда хозяин должен принимать участие в правоотношениях, поскольку раб не может этого делать. Раб из второго примера проводит в состоянии объекта гораздо больше времени, и свободные люди, которых регулярно и помногу грабят частные грабители или государство тоже часто оказываются в состоянии объектов и в этом смысле не отличаются от рабов.
Теперь нам станет понятна причина разницы между бедным и богатым сообществом. Она состоит в том, что люди в бедном сообществе чаще оказываются в состоянии объектов.
Главный экономический вред от потери субъектности, и то, что делает общество беднее заключается в том, что ваши планы разрушаются, вы, как минимум, лишаетесь ресурсов для реализации этих планов. «Экономическая система» включает в себя, в том числе и процесс согласования между собой деятельности огромного количества людей, все участники этой системы находятся в тесной связи друг с другом, даже не подозревая об этом. Поэтому разрушение планов даже одного участника негативно отражается на всей системе и, прежде всего, это отражается на формировании и распределении капитала. Поэтому никакой «перекапитализации» в СССР не было и быть не могло. Коммунисты попросту имитировали внешние проявления капиталистической экономики («приоритет предприятий группы А», то есть, «производства средств производства»), но они не могли получить такой же результат без главного элемента системы — свободного предпринимательства, то есть, невмешательства в планы людей.
