Контракти.ua

Эта мысль важна, так как она может быть основой в ответах на многие вопросы, причем, что важно, на вопросы наиболее распространенного, «бытового» уровня, того уровня с которого мы все начинаем обсуждать незнакомые нам ранее предметы.

Возьмем, например, два популярных вопроса. Первый об «эффективности» государства по сравнению с обществом. Он сводится к тому, что если «государство победило общество», то есть, если на планете Земля тотально торжествует государство то это означает, что государство эффективнее общества. Второй вопрос — почему, если свободное общество лучше, богаче и, опять-таки «эффективнее» мы не живем в либертарианском мире и нигде нет «чистого анкапа»?

Первый вопрос содержит в себе ошибку, которую и помогает заметить мой тезис. Ошибка эта состоит в том, что «государство» и «общество» предполагаются некими совершенно самодостаточными, но разными способами «организации». Вот есть «государство», а вот есть «общество», одно организовано так, а другое эдак, давайте теперь сравним их «эффективность». Так мы сравниваем между собой, например, какие-нибудь двигатели. Внутреннего сгорания, реактивный, турбинный и т.д. Эти системы организованы по-разному, но они, тем не менее, выполняют одну и ту же или близкую по содержанию функцию. Поэтому их и можно сравнивать. При этом, как и в случае с двигателями, где один двигатель может быть заменен на другой, предполагается, что «государство» может заменить «общество» и наоборот, то есть, это две разные сущности.

Однако, как мы выяснили, государство — это просто паразит, это искажение спонтанных порядков, поддерживаемое силой. Государство внедряется в общество, а не заменяет его. Государства без общества попросту не существует и потому сравнивать «государство» и «общество» нельзя. Это как сравнивать глиста с его хозяином. Можно сравнивать друг с другом «общество без паразита» и «общество с паразитом». И когда мы договоримся о рамках, в которых мы рассматриваем «общество» и «общество с паразитом» в качестве объектов и договоримся о том, что именно считать «эффективностью», мы увидим простую вещь - «общество» по определению будет «эффективнее» «общества с паразитом». То есть, при прочих равных условиях, более «эффективной» будет та группа людей, у которой не изымают продукты их труда в принудительном порядке. Собственно, на практике мы это видели на (набившем уже изрядную оскомину) примере двух Германий и двух Корей, там где паразит выпивает меньше соков, люди живут лучше.

В рамках паразитной аналогии само утверждение «если сегодня нет обществ без государства (здесь всегда имеются в виду не столько сообщества людей, сколько территории, которые можно показать на карте), то государство эффективнее, чем общество» выглядит странно. Это все равно, что сказать, что глисты эффективнее своих хозяев на том основании, что они смогли их собой заразить. Само это утверждение возможно только в рамках представлений, в которых «общество» и «государство» являются какими-то «этапами развития» или чем-то в этом роде и одно полностью заменяет собой другое. Если же понимать «государство» как определенные практики, то сама по себе их распространенность никак не говорит об их «эффективности» (хотя бы потому, что в этом случае придется определить не только как именно измерять эффективность, но и для кого ее измерять) и об их неизбежности.

Ответить на второй вопрос — о том, почему если «либертарианство» лучше и эффективнее, на Земле не существует «либертарианских стран» опять-таки становится легче с пониманием государства как паразита, а точнее, с пониманием того, что у государства нет самостоятельного существования.

Прежде всего, становится ясной условность самого деления на «нации» и «государства». Мышление пятнами на карте — это мышление государственного мира, именно государства как территориальные монополии, создали такой мир. Было бы странно воспринимать последствия воздействия государства как некую объективную данность, задающую рамки рассуждения. Мы говорили о «сообществах»: свободных и пораженных паразитом. Именно их можно хоть как-то сравнивать между собой (точнее, сравнивать то, как живут люди в этих сообществах). Рассуждая в этих терминах мы увидим, что «сообщество» может, как минимум, не совпадать с границами государства. То есть, сам по себе вопрос «почему в рамках, задаваемых государством, мы не видим обществ без государства» несколько странен.

Есть и другая, более важная сторона этого вопроса, которую наша паразитная аналогия тоже делает более ясной.  Вопрос «почему же нет стран с чистым либертарианством, ведь оно более эффективно», если оставить в стороне привязку самого вопроса к территории, это вопрос о практиках и о знаниях. Он предполагает, что людям достоверно известно, что «либертарианство эффективнее», но они почему-то не делают выбор в его пользу. Он также предполагает, что порядок, в котором живут люди, является результатом того или иного осознанного выбора, который делают то ли вожди, то ли «большинство», то ли еще кто-то.

Однако, это не так. «Либертарианством» люди живут не имея ни малейшего представления об этом. Эффективность либертарианства не является результатом некоего осознанного плана, который можно выбрать, обсудить и реализовать. Эффективность либертарианства является результатом соблюдения правил спонтанных порядков — не убий, не укради, держи слово. Чем лучше эти правила выполняются, тем больше пресловутая эмерджентность, тем сильнее воздействие «невидимой руки» и, соответственно, выше эффективность этого самого либертарианства.

Для того, чтобы «либертарианство работало» необходимо, чтобы деятельность в царстве осознанного замысла не сильно мешала работе спонтанных порядков. Лучше всего это получается тогда, когда деятельность в рамках осознанного замысла регулируется прибылями и издержками, то есть, автор замысла и его реализаторы несут все издержки и получают все прибыли. Тогда наступает гармония и естественный порядок. В случае государства этих ограничений нет, государство перекладывает издержки на «население», что делает социальные эксперименты неизбежными и разрушительными.

То есть, наша с вами жизнь — это результат постоянной борьбы благотворного воздействия спонтанных порядков, правилам которых мы следуем осознанно или неосознанно и разрушительной работы осознанного замысла в «социальном строительстве», которым занимаются разного рода реформаторы и прогрессивная общественность.

Теперь, если мы вернемся к нашему вопросу о том, «почему же нет либертарианской страны, если либертарианство эффективнее», мы увидим, что поскольку любая страна в большей или меньшей степени «либертарианская», и «нелибертарианских стран» попросту не существует, то наш вопрос на самом деле звучит как «почему нет страны без государства».

И это уже несколько иная история. Устраивать либертарианство не нужно, оно «заводится» само, его не нужно строить и планировать, достаточно следовать известным с детства правилам. А вот для ликвидации государства уже нужно понимание этого процесса, нужны знания. Фактически, реальные социальные механизмы начали осознаваться только с времен Мандевиля и Смита, до этого господствующим представлением было то, что все происходит по воле Бога или монарха, причем воля часто понималась в буквальном смысле как приказ. Люди полагали, что если не будет рабства или крепостничества, то все умрут с голоду потому, что никто не захочет работать добровольно. Люди не знали о существовании спонтанных порядков, да и сейчас не очень-то знают.

Во-вторых, люди, которые имеют эти знания, понимают, что задача «ликвидации государства в отдельно взятой стране» не решает проблему, поскольку устранение государства силовым путем не уничтожает его, поскольку оно является искажением спонтанных порядков, и пока люди считают эти искаженные правила верными, оно может восстановиться.

Тем не менее, это не означает, что «страны без государства» не появится. Все может быть, просто нужно иметь в виду, что знания о которых я говорю, очень новы, «анархо-капитализму» каких-то 40 лет, сейчас он быстро распространяется, но когда наступит критический момент сказать невозможно.