Если что-то не плавает как утка, значит, это не утка
Есть хороший и проверенный способ для того, чтобы убедиться в том, что перед вами фейк или хотя бы в том, что «что-то здесь не так». Способ этот состоит в том, что вы сравниваете декларируемое назначение, то есть, функцию некоего объекта с тем, что он на самом деле делает. Если они совпадают, значит, все хорошо, если нет, то тогда есть повод для беспокойства. Понятно, что тут есть множество подводных камней. Главный — научиться отличать ваше представление о том, как «должна» работать система или как она «могла бы» работать (то есть, ваши субъективные представления и желания) от того, что диктует функция системы. Иногда это трудно, иногда нет. В конце концов, если вам покажут нечто, сделанное из глины и соломы и скажут, что это самолет, вы, скорее всего, догадаетесь, что эта штука никогда не взлетит.
Этот подход можно применять и к социальным явлениям. В этой колонке я приведу несколько примеров, это примеры из разных областей и разного «веса», тем не менее, они иллюстрируют одну и ту же проблему.
Милиция. Убедиться в том, что милиция существует не для того, чтобы ловить преступников можно, если вы станете жертвой преступления. Со мной произошло именно так, я был «пострадавшим», милиция открыла уголовное дело и в ходе попыток расследования преступления я узнал о ней много интересного. Там было много открытий, я увидел, как проходят следственные мероприятия или как там оно у них называется, засады и тому подобное. Милиция, с которой я имел дело, считалась самой продвинутой в городе. Она очень гордилась тем, что у нее была база данных пойманных и потенциальных преступников (задержанных за те или иные нарушения), которых они снимали на видео. По их словам, в Киеве так больше никто не делал.
Однако, несмотря на всю продвинутость, они искали преступника только в своем районе. То есть, по умолчанию предполагалось, что преступник не покидает рамок той административной единицы, в границах которой было совершенно преступление. Когда я их спросил, почему они так делают, они ответили, что по другому не могут. Для проведения мероприятий в рамках города нужны серьезные бюрократические резоны, ну или связи в большом милицейском начальстве. Походив в засады и пообщавшись с операми, я понял, что никто никого ловить не собирается, они просто ходят туда на работу. Мое дело, скорее всего, пришьют какому-нибудь бедолаге, который на это согласится. Тогда же я убедился, что милиция находится в симбиозе с преступным миром, у них все держится на взаимных договоренностях и неписаных правилах. Преступный мир поставляет милиции отчетность в обмен на некоторую свободу действий.
Разумеется, я много плохого слышал о милиции, но одно дело слышать, другое — увидеть своими глазами. И хотя я еще был прогрессивной общественностью и склонен был верить в то, что все увиденное — это лишь недостатки, которые призваны исправить честные реформаторы, однако, я начал что-то подозревать. Что-то не давало мне покоя. И потом я понял, что именно. Я понял, что если бы работой милиции действительно была ловля преступников, то ситуация, когда каждое РОВД ловит их только в своем районе была бы невозможна. Принципиально невозможна. Архитектуру системы должна диктовать ее, то есть, функция «ловли преступников», а с такой архитектурой ничего не наловишь. То, с чем я столкнулся показало, что ловля преступников и охрана собственности граждан, как минимум, не являются основной задачей милиции.
Пенсионный фонд. Похожая история была с пенсионным фондом, когда мне нужно было перевести мамину пенсию из одного места в другое. Оказалось, что у них нет общей базы данных. Они пишут письма друг другу. Ручкой. И это, опять-таки, не только признак какой-то отсталости или недореформированности. Это верный признак того, что пенсионный фонд не является системой, обслуживающей людей, которые всю жизнь делали сбережения на старость, потому, что если бы это было так, то база данных — это первое, что бы они сделали. Фонд, созданный для обслуживания не был бы привязан к государственным административным единицам и выдавал бы деньги по паспорту и номеру телефона, как, скажем это делает «Новая почта». До всяких интернетов, баз данных и даже до всяких телеграфов «системы социального страхования», которые строились для социального страхования, а не для прикрытия налогообложения, легко решали эту проблему. В Англии, например, общества взаимного страхования выдавали своим членам «пароль для путешествующих». С этим паролем вы могли обратиться в отделение вашего общества в любом городе, где эти отделения были.
Разумеется, мне скажут, что эти примеры — это просто иллюстрация нашей отсталости и нереформированности. На Западе, в пенсионных фондах наверняка есть базы данных, а полиция не страдает от ограничений в рамках административной единицы. Скорее всего, это так. Однако, если бы мы с вами жили бы на Западе, уверяю вас, я бы легко нашел другие признаки того, что «это не утка». Собственно, в случае полиции далеко и ходить не надо — чего стоит только решение Верховного суда США, которое ясно говорит о том, что полиция не обязана вас защищать. Да и более близкое знакомство с темой покажет, что базовые проблемы государственной полиции одинаковы во всем мире.
Следующие два примера будут иметь более универсальный характер.
Карточки, банки и интернет. Появление пластиковых банковских карт в свое время вызвало у меня большой энтузиазм. Еще большим энтузиастом я стал, когда появился интернет и первые попытки платить через интернет. Появились интернет-магазины, «Амазон» и все вот это вот. Мне казалось, что вот-вот должен возникнуть сервис, который бы позволял мгновенно переводить деньги частным лицам «через страны и континенты», да и внутри страны тоже. Меня учили, что «банки зарабатывают на клиентах», мол, чем больше клиентов и чем больше они используют банки, тем лучше для банка. И потому «банк заинтересован». Ну раз он заинтересован, то вот же какая огромная ниша открывается! Однако, время шло и ничего такого не появлялось. Я подумал, что чего-то не понимаю и что я неверно оценил значимость такой услуги, в банках, наверное, лучше знают, каков спрос на это дело. Потом я узнал, что банковский «бизнес» — одна из самых зарегулированных отраслей, а еще чуть позже узнал о том, что банки зарабатывают на частичном резерве. Фактически, банки являются не столько бизнесом, сколько частью монопольной государственной денежной системы. Учетная ставка волнует их куда больше, чем клиенты. Поэтому, наш «Приват -24» - это совершенно уникальное явление, у которого практически нет аналогов в мире. Опять-таки, его появление можно объяснить нашим маргинальным положением на мировом финансовом рынке и удаленностью от благ Федеральной резервной системы. Чем ближе к трубе ФРС, тем меньше «клиентоориентированность», тем больше выходных дней и тем длиннее обеденные перерывы.
Система образования. Процентов 90% всех споров, которыми переполнен интернет и наша частная жизнь, сводятся, в итоге, к тому, что одна сторона или даже обе стороны совершенно не знакомы с принципами рационального мышления и понятия не имеют об всех этих онтологиях и эпистемологиях. В школе этому не учат. В ВУЗовской программе этого тоже толком нет, причем, на удивление, даже в гуманитарных учебных заведениях. Технарям тут несколько легче, поскольку они узнают о рациональном мышлении косвенным путем через структуру рассуждений, гипотез и доказательств в естественных науках. Тем не менее, технари, когда они рассуждают вне пределов своей непосредственной компетенции, часто говорят не меньше глупостей, чем гуманитарии.
В большинстве случаев, современный человек начинает учиться думать и правильно рассуждать уже в зрелом возрасте, когда где-то в возрасте под 40 он сталкивается с проблемами в бизнесе и отправляется на какие-нибудь курсы. Там, если повезет, ему расскажут о том, что существуют некие правила мышления, и если мы их нарушаем, нас ждет непременное фиаско от которого спасти может только везение и удача.
Однако, все это не такая уж премудрость и всему этому должны были учить в школе. В той самой, «общеобразовательной». Ведь действительно, чему там должны учить, как говорится, по определению? В школе верховой езды учат верховой езде, в музыкальной школе учат играть на музыкальных инструментах. «Общеобразовательная» школа по определению должна учить учиться. И учить мыслить. Ни того ни другого она не делает. «Общеобразовательная» школа дает только некий стандартизированный набор сведений, ценность которого определяют посторонние люди в виде чиновников и политиков.
Я тут ничего не выдумываю, пока школы не были тотально государственными, они именно этим и занимались, - учили думать. «Схоластика» и «школа» - это однокоренные слова. Сегодня слово «схоластика» имеет негативную коннотацию, но сути это никак не меняет. Научить думать, понятное дело, в меру своего понимания и возможностей, было одной из задач той школы. Конечно, она не была свободной и все эти схоластические студии задавались рамками христианской теологии, тем не менее, без всего этого не было бы никакой науки, никакой эпохи рационализма и торжества разума. Нечему было бы торжествовать.
Не знаю зачем церкви понадобилось заниматься постоянными поисками все новых и новых доказательств существования Бога, но так или иначе, она породила то, что ее погубило — структурированное, осознанное рациональное мышление. Когда контроль над школой перешел от церкви к государству, оно больше не допустило этой ошибки и, конечно же избавилось от всей этой ненужной, реакционной и устаревшей схоластики и логики. Рационализм остался в науке, а «широкие массы» парадоксальным образом, вместе с обязательным «бесплатным» государственным образованием получили обязательную неграмотность в логике и умении мыслить.
Автор: Владимир Золоторев
