Дружба с Россией: выбор или рабство
Его тело ныло, будто по нему проехал КамАЗ. Проснувшись утром, он с трудом поднял руку. Яркое солнце пробивалось сквозь прозрачную занавеску, слепило глаза. Рядом на тумбочке стоял стакан и зеленая бутылка с минеральной водой. Возле цветастой лампы покоилась пара таблеток аспирина. Он попытался повернуться к спасительным лекарствам, но бок пронзила острая боль. Тихо выдохнув, чтобы не закричать, опустил тело на место. Лежа на кровати, он решил не вставать. Не шевелиться. Не спать.
Мысли, будто колокол, гудели перезвонами в голове у российского коммуниста Сергея Воробьева, два дня назад прилетевшего в Киев. Последнее, что он помнил, это раскрывающиеся двери метро на станции Гидропарк. Как он туда попал? Как оторвался от делегации КПРФ, которая встречалась с представителями КПУ. Как он ушел с фуршета после разговоров о референдуме с Петром Семенонко, присоединении к Таможенному союзу, жесткому экономическому давлению на Украину. Что было после? Почему он не в гостинице? Где его коллеги? Воробьев этого не знал. Он лежал на чистой кровати в незнакомой комнате, иногда постанывая от похмельной боли. Десять лет так не напивался. Вокруг – никого. Только настенные часы тикали и пушечными выстрелами больно пульсировали в висках.
«Кто-нибудь – памагите», – негромко попросил Воробьев. В ответ – тишина. Никого. Только желтые пятна на потолке расплывались в диковинных животных, прыгающих на белесой штукатурке. «Так и с ума можно сойти», – подумал он в попытке отогнать пугающие образы.
И тут ему вспомнилось детство. Где-то двадцать пять лет назад он приезжал к родственникам отца, проживающим недалеко от Чернигова. Сосновые леса с вздымающимися к небу толстыми стволами. Духовые вареники с вишней, которые протягивает ему полная баба Валя. Троюродный брат Колька натягивает рогатку, целясь в темное пятно вороны, сидящей на ветке. Первая затяжка сигаретой, внезапный приступ кашля и смех окружающих пацанов, мол, кацап, курить даже не умеет. Утренняя рыбалка с соседским Максом на местном небольшом ставу. Первый улов – красноперка с ладошку. Улыбка. Солнце играет бликами на воде. Луг, на котором пасуются коровы. «Осторожно, мины». Смех. Тихий вечер. Звезды, вбитые в небо. Где-то вдалеке песня. «Ніч яка місячна, зоряна, ясная, видно хоч голки збирай».
Воробьев тихо застонал. Не столько от боли, сколько от легкого ощущения жизни, которое приходит только в детстве. Светлые, беззаботные дни.
украинский журналист и блоггер. Стал инициатором создания «коллективного блога» – платформы, на которой несколько блоггеров обсуждают одну тему. Неоднократный участник семинаров и конференций по журналистике.
Вдруг скрипнула дверь. Не в силах поднять голову россиянин лежал и ждал прихода кого-нибудь. По комнате разнеслось шарканье ног, и показался мужчина. Воробьев попытался приподняться. Перед ним стоял немолодой человек. Навскидку ему было лет 40. Внешность незнакомца обычная – брюнет в очках с серебристой оправой. Тоненькие усы обрамляют острый нос.
«Привет, Серега», – сказал пришелец, почему-то широко улыбаясь. Не в силах понять, что происходит, Серега вглядывался в черты пришедшего. Вроде, на кого-то похож. Вроде. Одновременно с сильным похмельным ударом в висок, Воробьев вспомнил – Макс?! Почти вскричав о боли, пронзившей его тело, и радости от встречи, он вскочил с кровати. Два бывших друга обнялись.
– Ну, как ты, рассказывай.
– Та, что рассказывать? Работаю в небольшой фирме, в отделе маркетинга. Женат. Жена с дочкой уехали под Чернигов, к теще. Живем потихоньку. Думаю, поднакопить денег – отправить дочурку учиться за границу. Может в Польшу. Считаю себя патриотом. Утром смотрел новости – удивляюсь, как Путин живет имперскими взглядами. Каждый народ должен сам выбирать. Правда, ведь? Зачем принуждать к братской дружбе... Что еще? Ты лучше скажи, как в Киеве очутился?
– Я. Ну как сказать…
В какую-то секунду Воробьев замешкался. Он смотрел на старого знакомого. Пытался увидеть в нем врага, чтобы разбомбить всю его логику. Россия, Украина, Беларусь – славянские братья. Нам всегда быть вместе. Нас повязал великий Союз. Даже, если вы этого не понимаете. Мы связаны навек.
Вместо этого Воробьев молчал. Всматривался в постаревшие черты закадычного приятеля. Смотрел по сторонам. На столе семейное фото. Несколько украинских книг. Вышиванка на стуле. Небольшой флаг Украины. Другая страна. Другой менталитет. Другая жизнь.
Через два часа прощаясь, Макс и Серега стояли в коридоре. Воробьев поблагодарил друга за то, что тот подобрал его пьяным возле метро и отвез домой. Выйдя из квартиры, россиянин побрел вниз по лестнице. Прошел через двор. Вышел к Днепру. Синее полотно реки бурлило мелкими волнами. Пена скатывалась в ватные рулоны. Теплое солнце играло бликами на воде. Воробьев улыбнулся, осмотревшись по сторонам. На берегу пара мальчишек ловила рыбу.
