Гиря на шее: необходимо осознать проблемы угольной отрасли
После шахтерских протестов в Киеве тема вовлеченности Рината Ахметова в процесс давления на украинскую власть прочно вытеснила в нашем сознании саму необходимость реформы угольной отрасли. Так, собственно, бывало всегда – всякий раз, когда “угольные короли” Донбасса выводили на киевские улицы шахтеров, в украинской столице думали, как договориться с хозяевами шахт и региона. Сейчас, возможно, речь пойдет не о договоренностях, а о минимизации влияния Ахметова. Но от этого проблемы угольной отрасли не разрешатся. Они вообще не разрешатся, если мы не отдадим себе отчет в том, что являемся заложниками этих проблем.
Для того, чтобы найти рецепт выхода из ситуации, необходимо несколько честных ответов на простые вопросы. Первый из них – понимаем ли мы, что в случае реинтеграции оккупированных Россией территорий проблемы в угольной отрасли только обострятся, при этом для выведения на улицы у хозяев шахт будет дополнительный контингент людей, прошедших идеологическую школу бандитских республик и уверенных в своем праве требовать от государства даже то, что это государство при всем своем желании дать не может.
Второй вопрос – насколько мы готовы обсуждать вопрос о рентабельности угольной отрасли – в частности Донецкого угольного бассейна. Это требует отдельного подсчета себестоимости украинского угля при учете налогов, которые платит в бюджет его производитель и расходов на инфраструктуру и социальную сферу – в сравнении с расходами на закупку и доставку сырья из других стран. Понятно, что если расходы сравнимы, то лучше пользоваться отечественным сырьем, но если импортируемый уголь намного дешевле, то тогда добыча украинского сырья оказывается гирей на шее экономики и препятствием для ее реформирования. Но если мы согласимся, что государство больше не может тратить деньги на нерентабельные шахты и их работников, тогда следует следующий вопрос – а есть ли у государства программа и средства для профессиональной переориентации шахтеров, создания новых производств, переезда из моногородов и поселков? И если этих средств нет, то что мы будем делать с маргинализирующимся на глазах, предоставленным самому себе населением угольного бассейна?
Третий вопрос – почему вообще существуют государственные шахты и каким образом государственная собственность отличается от частной в угольной промышленности. И почему? И как получилось, что существование государственных шахт напрямую зависит от готовности частных энергетических компаний закупать у них сырье – или неготовности, что приводит к беспрецедентным возможностям давления частного бизнеса на государство и настоящему заколдованному кругу: частные облэнерго могут «держать за горло» как работников госпредприятий, у которых они могут не закупать сырье, так и население, которому они могут не поставлять тепло из-за незакупки тепла. При этом население должно больше платить и мерзнуть, шахтеры могут не получать зарплат, а ответственность владельцев облэнерго стремится к нулю.
украинский и российский журналист, публицист, обозреватель, политолог.
Лауреат премии Союза Журналистов Украины «Золотое перо» (1989), номинировался также в категории «Журналист года» в ежегодном конкурсе «Человек года», проходящем в Украине.
И, наконец, четвертый вопрос – есть ли у государства силы заняться реформами на собственных шахтах – если оно не собирается их приватизировать – и заставить владельцев частных предприятий взять на себя хоть какие-то инвестиционные обязательства, если уж они преобрели шахты за бесценок. К этому же вопросу примыкает проблема «копанок», на которых работают тысячи людей – необходимо, наконец, честно признаться себе в существовании «теневого» угольного рынка, рождающего преступность, зависимость шахтеров от криминальных группировок и усиливающего маргинальность региона.
Я вовсе не утверждаю, что знаю ответы на эти вопросы. Каждый из них требует обстоятельной дискуссии – политической, экономической, социальной. Но без ответов мы не сдвинемся с места. Во всех странах, где существовали нерентабельные нереформированные угольные бассейны, они становились препятствием на пути серьезного реформирования или постоянным центром напряженности в постреформенный период. И Донбасс – в любых своих границах – вовсе не будет здесь исключением.
