Контракти.ua

Женщина с ведром

В фотосерии Виктора Марущенко «Донбасс — страна мечты» моделями являются женщины, ведрами и корытами добывающие уголь в заброшенных штольнях. Участник двух крупнейших биеннале современного искусства, в Венеции и Сан-Паулу, поразил сытую европейскую публику фоторепортажами из Донбасса и Чернобыля.

Сегодня фотограф живет за рубежом — там ему платят больше. Время от времени он приезжает в Киев, так как здесь находится фотошкола его имени.

Как дети в школу

Вы основали авторскую школу фотографии, которая носит ваше имя. В чем особенность обучения в ней?

— Неофициально давно переименовал ее в исправительно-трудовую колонию Виктора Марущенко. Изначально это была просто школа фотографии. Она создавалась не только с благородной целью — обучить всех желающих фотосъемке, но и чтобы заработать. Позже мой партнер по бизнесу сказал, что если у школы будет имя, то этот факт ни мне, ни ученикам никак не повредит. В то же время имя-бренд увеличит доходность проекта. А родители точно будут знать, кому они отдают своих детей на обучение. Молодые люди, которые приходят к нам учиться, часто не знают, что значит слово «фотография», совсем не ориентируются в современном фотоискусстве. Они, как правило, воспитывались на украинской коммерческой фотографии — «лубочных картинках», лишенных смысла. И приходится начинать с азов. Впрочем, это не страшно: главное, абитуриенты хотят учиться. Мы собрали большую библиотеку современной фотографии, чтобы ознакомить учеников с творчеством классиков и современных авторитетов — больше внимания уделяем не технике, а видению современной фотографии. Моя главная задача — научить мыслить образами. Фотоискусство — не просто репродукция действительности, а создание образа, который может выразить больше, чем слова. А если автору нечего сказать, тогда он фотографирует красивых девушек на лугу, закаты и рассветы. Я постоянно повторяю на уроках, что фотограф — это человек, способный реагировать на жизнь, видеть ее, мыслить образами и фиксировать их. Мы можем сфотографировать много людей, но так и не создадим, например, образ типичного современного киевского парня. Собирательный образ нужно уметь увидеть. Моделировать имиджи — это второе, что должен уметь профессиональный фотохудожник.

— Классическое искусство видеть не могу!

Где вы сами обучались мастерству фотографии в советское время?

— На факультете фотожурналистики, который при Институте журналистского мастерства Союза журналистов учредила ныне покойная Ирина Осиповна Пап. Тогда, с 1979 по 1981 год, я, как и многие соотечественники-фотожурналисты моего поколения, ухватился за уникальную возможность системно учиться профессии. Ведь подобное образование и на должном уровне в те времена можно было получить лишь в МГУ на факультете журналистики и нигде больше в СССР.

Почему вы не стали работать по специальности инженера-электрика, полученной в вузе?

— Ни дня не был инженером, если не считать нескольких месяцев в Киевском технологическом институте пищевой промышленности, который до этого окончил. Вообще-то хотел быть архитектором, но провалил экзамены и загремел в армию. После дембеля женился, и нужно было думать о том, как прокормить семью. В институт поступал ради диплома, учился на вечернем отделении, днем зарабатывал. Но всегда мечтал о профессии, которая позволяла бы трудиться индивидуально. Совдеповский коллективизм не по мне. Гнался за ощущением независимости. Однажды познакомился с фотографом киностудии, который помог сделать окончательный выбор. До сих пор помню его слова: «Фотограф — колоссальная профессия! Принадлежишь сам себе! Даже числясь в штате, ты наедине с собой — постоянно нужно ходить и снимать». В общем, эта творческая профессия давала нужную степень свободы. Но тогда, как вы понимаете, не было ни рекламных, ни модельных агентств, ни фотостудий. О работе в фотоателье или съемках в школах и детских садах не говорю — творчеством там не пахло. Много лет был внештатным театральным фотографом. Но понимал: единственную возможность стабильно зарабатывать на фотографии дает печать. Принял решение: если хочу быть профессионалом, то мое место в штате редакции газеты. Но попасть туда было непросто: иллюстрированных изданий — с гулькин нос. Впрочем, и профессиональных фотографов можно было сосчитать на пальцах одной руки.

Как же вам удалось устроиться репортером?

— В киевском Институте журналистского мастерства проводил семинар Николай Данилович Еремченко, заведующий отделом иллюстраций московской газеты «Советская культура». Он уезжал со словами: «Ребята, нам не хватает фотографий из Киева, присылайте работы». Из 250 слушателей снимки послал только я. Возможно, мои коллеги не верили в свои силы, ведь речь шла о козырной газете ЦК КПСС. Сначала работал там внештатным фотокорреспондентом, а через год пригласили в штат. Благодаря работе в солидной газете увидел всю Украину. Путешествовал 25 дней в месяц на протяжении 10 лет. Также благодарен «Советской культуре» за то, что посчастливилось трудиться бок о бок с легендарным Евгением Халдеем, тем самым, который запечатлел на пленку Знамя Победы над Рейхстагом и Нюрнбергский процесс.

А заработком были довольны?

— Вполне: получал тысячу рублей в месяц. Такая зарплата была в советские времена разве что у академиков. Газета насчитывала 8-12 полос, в «сквозные» фотоочерки входило 25 снимков. За один платили от 10 до 35 рублей. Вот такие московские расценки. Для сравнения: в украинской газете обычно платили 75 копеек за снимок. Максимум, на что мог рассчитывать киевский репортер — 3 рубля.

Гламурный треш

Просторов Украины и тысячи рублей в месяц вам было мало?

—  Да, потому что хотелось признания. И не только в пределах Союза. В 1989 году рушилась Берлинская стена, и я уже активнее поддерживал контакты с друзьями на Западе. Плотно сотрудничал со швейцарской журналисткой, которая писала материалы о творчестве Марии Приймаченко и музее Гончара. Однажды она пригласила в Швейцарию: «Приезжай, заберешь гонорары». Взял с собой подборку фоторабот. В Лозанне в Елисейском музее снимки оценили: купили все 115. Даже пришлось открыть счет в банке. За этот гонорар мог купить пять трехкомнатных квартир на Крещатике. А потом, в 1990 году, тот же музей организовал мою фотовыставку. Тогда ведь возник огромный интерес к бывшим коммунистическим странам, в первую очередь была востребована социальная фотография. На Западе мало знали о том, что на самом деле происходило в Союзе, как жили советские граждане. Сегодня такого интереса, конечно, нет. Гастарбайтеры из наших краев давно погасили былое любопытство европейцев, место которого заняло отвращение. Когда я впервые побывал в Швейцарии, проституток там было не найти. Российские и украинские девушки этот пробел ликвидировали. Поработали на имидж не самым лучшим образом и мужчины. После наплыва нелегальных работников и эмигрантов из бедных стран местные боятся на вокзале отвернуться от чемодана.

Вы, получается, редкий украинец, зарекомендовавший себя с лучшей стороны?

— Выходит, так. И не только в Европе. Вторая зарубежная выставка состоялась уже в Канаде, причем организовывала ее отнюдь не диаспора. Снова были куплены все работы. 1990-е были благодатным временем для отечественных творцов за рубежом. Персональные и коллективные выставки в Европе проходили по отлаженной схеме. Мне оставалось принимать приглашения, а всей организацией занимались тамошние музеи и галереи, заинтересованные в продаже работ не меньше моего.

Пиком вашей славы, насколько я знаю, стала Всемирная биеннале современного искусства в Венеции в 2001 году.

— Приглашение поучаствовать в Венецианской биеннале я получил от ее куратора Гарольда Зеемана. Он очень интересовался Чернобыльской трагедией и искал художника, который раскрыл бы эту тему. К моему счастью, ему в руки попала книга «Виктор Марущенко. Украина. Фотографии», изданная в 1997 году в Берне. Так мои работы оказались в главной экспозиции биеннале. У нас были планы продолжить сотрудничество — Зееману понравились мои снимки из Донбасса. Но, к сожалению, воплотить в жизнь проект не удалось — куратор скоропостижно скончался. Показать наш Донбасс получилось в Сан-Паулу, на втором по значимости фестивале современного искусства после венецианского. Туда отправился с подачи директора Центра современного искусства при Киево-Могилянской академии Ежи Онуха (сегодня — директор Польского института в Киеве. — Ред.).

Какая связь между репортерской фотографией и искусством?

— Современное искусство благоволит фотографии, потому что оно столь же остросоциальное. Давайте приведу конкретный пример симбиоза контемпорари-арта и социального фото из того же Сан-Паулу. На масштабные проекты не было денег. Куратор Ежи Онух сумел ограничить все затраты $500. На выставке нам предоставили 15 м стены, верхнюю часть которой мы оклеили фотообоями производства фабрики «Рось», а нижнюю закрасили черной краской — так же, как у нас любят красить коридоры в синий или зеленый. Это была имитация квартирного интерьера. А на стены поверх обоев повесили документальные фотографии в дешевых пластмассовых рамочках. На снимках по центру стены — женщины, нелегально добывающие уголь в заброшенных шахтах. А по бокам — столь же реалистичные кадры с мрачными донбасскими пейзажами. Увы, дешевые фотообои до сих пор остаются для многих жителей Донбасса «окном в мир». Когда они вселяются в свои маленькие, неотремонтированные квартиры, то первым делом заклеивают стены фотообоями с видами Кариб, Адриатического побережья или с лилиями, лебедями и водопадами. Так в украинской провинции «создают уют». Я на протяжении восьми месяцев жил и работал в Донбассе — знаю, о чем говорю.

Что вы там забыли?

— Вместе с австрийским режиссером Михаэлем Главоггером, автором фильма «Мегаполисы», фотографировал те самые бараки. Отснятый нами фильм называется просто и страшно: «Смерть рабочего». Съемки происходили в угольных шахтах Украины и на серных промыслах в Азии. На этих кадрах можно увидеть рабочих из Пакистана, Китая и других стран, на самом деле далеких от процветания.

Что такое современная арт-фотография?

— Римейк, антиэстетика и провокация. Востребован «гламурный треш», в котором преуспел такой известный за рубежом художник, как Юрген Теллер. На его «антигламурных» снимках топ-модели в рваных колготках валяются возле мусорных баков на рабочих окраинах. При этом архиважен контекст. Ведь такими снимками можно презентовать страну, а не только красивую женщину. Подобные фото не забываются.

Почему вы не занялись ню- или фешн-съемкой? Наверняка с красавицами намного приятнее работать, нежели снимать шахтеров.

Репортер должен уметь стрелять из-за угла

— Вообще-то с ню начинают все: съемки красивых девушек, любовниц, жен. Однако я человек рационального склада ума. Давно задумался о перспективах. Кому по-настоящему интересны снимки голых девиц, если таких фото и так достаточно? Когда-то в библиотеке КПСС просматривал швейцарские журналы «Камера». Фотографии агентства «Магнум», откуда вышел Картье-Брессон и многие другие великие фотографы, меня потрясли. Понял, что долгие годы не тем занимаюсь — социальная фотография не имеет тематических границ и не требует больших финансовых вложений. Недорогим фотоаппаратом можно снимать все и вся, а у меня, признаюсь, до 29 лет не было собственной камеры. Поэтому вскоре «переключился» на социальную съемку.

Но, похоже, теперь вы перебегаете из стана документалистов к эстетам?

— Судите сами: выставок документальной фотографии в Берлине, где я живу и могу постоянно посещать подобные мероприятия, почти нет. А ведь Берлин — центр актуального фотоискусства! Все любят арт-фото. Меня самого настолько развратила современная фотография, что больше неинтересно рассматривать работы классиков. Представьте себе, было скучно на выставке Брассая! К документальной фотографии тоже пропал интерес. Арт-фотография — больше чем фото! Например, репортажи, которые делает Мартин Парр, доведены до уровня концепта, двусмысленны, ироничны. Притом что он репортажный фотограф — всего несколько лет назад трудился в фотоагентстве.

Концепция подкачала

Каковы профессиональные различия между украинскими фотографами и их западными коллегами?

— Украинские фотографы отстают от тенденций в европейском визуальном искусстве на 40 лет. Польский менеджер киевского филиала рекламного агентства Leo Burnett недавно признался, что офис отказался от услуг наших фотографов. Причина: в снимках украинцев нет замысла, концепции. Это всего лишь красивые картинки. Метод съемки, формы могут быть какими угодно. А наши фотографы никак не поймут, что главное в фотографии — идея, а форма — вспомогательное средство. Но нет, мы в поисках форм. Иными словами, немка в дождь обувает резиновые сапоги, а украинка — шпильки, потому что так красиво. Для немцев сухость ног находится на уровне концепции, а нам важнее приятная картинка.

И поэтому вы переехали в Берлин?

— Перебрался в Германию, потому что там живут моя вторая половина и сын. К тому же привык к высоким доходам. Наконец, нравится страна, где нет деления на простых смертных и «випов». Там больше чувствую себя человеком, чем в Украине. Раздражение украинским культом «випов» выливаю в арт-серии «V.I.P.ляндия», над которой сейчас работаю. Не буду посвящать в подробности, скажу лишь, что это своеобразное фотоисследование феномена. «V.I.P.ляндия» — что-то вроде обратной стороны арт-проекта «Холодильники», который два года назад сделал со своим учеником. Содержимое отснятых 50 холодильников, скажу вам, было весьма разнообразным: в студенческих холодильных шкафах можно обнаружить обувь. А VIP-холодильники забиты икрой и дорогим алкоголем.

Стало быть, вы теперь свободный немецкий художник, физически привязанный к Украине только своей школой фотографии?

— Можно сказать и так. В моем возрасте надо «собирать камни» — подумать о комфортной старости. Да и не хочу я уже вкалывать.

Но ведь откуда-то деньги берутся.

— Естественно, я ведь фотографирую. Но это не столько труд, сколько удовольствие. И продаю снимки не в Украине. Выходит порядка EUR10 тыс. в месяц. Вот последнюю серию продал за EUR12 тыс.

И все-таки, должно быть искусство ради искусства?

— Конечно! Искусство должно быть разным: и эстетским, и плакатным, и коммерческим. И такие художники, как Гапчинская и Поярков, нужны, раз на их картины находятся покупатели. Но работы подобных авторов не должны проникать в выставочное пространство, потому что представляют собой всего лишь декоративно-прикладное искусство. Картины Гапчинской особо не отличаются от западных иллюстраций детских книжек. При этом работы не менее искусных европейских художников стоят немного, а у нас такое художество преподносят как явление в живописи. Все потому, что в Украине мало знают, что такое актуальное искусство. А это далеко не все то, что экспонируется в PinchukArtCentrе.

Досье

Виктор Марущенко родился в1946 году в Новосибирске (Россия)

Образование: Киевский технологический институт пищевой промышленности им А. И. Микояна (ныне Национальный университет пищевых технологий); Институт журналистского мастерства при Союзе журналистов Украины

Достижения: работы хранятся в Национальном художественном музее Украины, Елисейском музее фотографии в Лозанне; 40 персональных и групповых выставок в Украине, США, Германии, Франции, Испании, Чили, России; участвовал в биеннале современного искусства в Венеции, в 26-й биеннале современного искусства в Сан-Паулу

Кем мог бы стать: архитектором

Хобби: накопление денег

Кредо: надо помнить о том, что однажды ты утро не увидишь

Главное событие в жизни: рождение детей

Главное разочарование: люди, которые вдруг стали себя делить на оранжевых и бело-голубых

Последняя крупная денежная трата: празднование дня рождения в берлинском ресторане