Сказ о том, как Фаину Раневскую вербовали в КГБ СССР
Вездесущее КГБ во времена Хрущева вело самую активную работу во всех уголках человеческой деятельности. Те самые «шавки» в театре уже не устраивали КГБ, им нужны были не жалкие, всеми презираемые доносчики, но тайные агенты, авторитетные, умные. И поэтому практически каждый из более-менее значимых артистов во всех театрах получал в какое-то время предложение о сотрудничестве – артистов вербовали в открытую и тайно.
Раневская знала об этом, знала, что рано или поздно агенты госбезопасности придут и к ней. Вообще-то, сами они не приходили – вызывали для «беседы».
Уже став народной артисткой СССР (это было при Хрущеве), Раневская привлекла внимание лично начальника контрразведки генерал-лейтенанта Грибанова. Время торопило, а тут случилась накладка – навалилось много работы. И Грибанов отправляет для вербовки Раневской своего молодого работника Коршунова.
Для Коршунова вербовка Раневской не виделась как что-то трудное. Еврейское происхождение Раневской давало ему в то время преимущество. Но тем не менее начал Коршунов издалека. Напомнил товарищу Раневской, что вот-де, вышла новая программа товарища Хрущева, в которой прямо сказано: нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме. И так обязательно будет. Только эти подлые империалисты так и норовят вставить палки в колеса эсэсэсэровской машины. Вредят как могут. Засылают врагов прямо сюда, в Москву. Вся страна поднялась в едином порыве выполнить программу товарища Хрущева и ответить с честью на наглые выпады Запада. И долг каждого советского человека – помочь органам выявлять тех, кто вредит, кто куплен агентами мирового империализма…
Раневская слушала, курила папиросы. И только опер закончил, как она не менее страстно и уверенно, чем только что он говорил о будущей победе коммунизма, сказала, что готова вот прямо сегодня и сейчас же начать работу с КГБ: «Сразу, без лишних слов, заявляю: я давно ждала этого момента, когда органы оценят меня по достоинству и предложат сотрудничать. Я лично давно к этому готова – разоблачать происки ненавистных мне империалистических выползней… Можно сказать, что это моя мечта с детства…»
Молодой кагэбист Коршунов засиял от удовольствия. Но вдруг Раневская упавшим голосом говорит «но». И дальше опер слушает: Раневская живет в коммунальной квартире. Это еще полбеды. Но она разговаривает во сне! Очень часто, раздумывая над ролями, она во сне их «проигрывает». Она очень ответственный и обязательный человек. Вот вдруг ей поручат какое-то очень сложное задание, она будет обдумывать целый день, как бы его лучше выполнить, а потом ночью вдруг начнет разговаривать о нем? Ведь она же «сдаст» все пароли, явки, всех тайных агентов… И ведь никуда не спрятаться: она же видит, что буквально круглосуточно под ее дверью дежурят! Если она говорит по телефону, во всей квартире мгновенно наступает тишина – ее непременно хотят подслушать. Какие-то темные личности встречаются ей за углами то здесь, то там, трусливо убегают, пряча лица… Нет, за ней явно следят, явно. «Я говорю вам о своих недостатках заранее и честно. Ведь между нами, коллегами, не должно быть недомолвок, как вы считаете?» – закончила Раневская.
Кагэбист Коршунов был сражен. Он настолько растерялся, что не знал, как попрощаться с Раневской: только словами или пожать ей руку уже как «коллеге». Своему непосредственному начальнику генералу Грибанову он через некоторое время докладывал, что Раневская – исключительно «наш» человек, что хоть сегодня она готова с агитационной литературой в трусах отправиться на задание в какую-нибудь из Америк, но есть особенности, и они мешают. И рассказал о разговорах Раневской во сне и то, что она в коммунальной квартире окружена личностями со всеми признаками потенциальной вражеской агентуры.
Говорят, Грибанов был на редкость умным и проницательным человеком, к тому же ценившим юмор. Сейчас трудно сказать, поспособствовал ли этому он сам или же кто иной, но вскоре после разговора с агентом КГБ Фаина Раневская получила однокомнатную квартиру...
