Контракти.ua

К: Энрике, волонтеры бьют в набат и заявляют, что на неподконтрольных Украине территориях востока дефицит медикаментов. Так ли это? Какова ситуация в данном вопросе?

Энрике Менендес: Дефицит медикаментов на неподконтрольных украинскому правительству территориях очень острый. Особенно, что касается медикаментов так называемого двойного назначения. Из Украины их ввезти просто невозможно. Часто и из России тоже. Не нужно думать, что российская таможня проверяет грузы, ввозимые на территории «ДНР» и «ЛНР», спустя рукава. Это не так. На таможне у россиян остались те же строгие правила, как были и раньше. Если нельзя было ввозить какие-то медикаменты раньше, то нельзя ввозить и сейчас. Это привело к тому, что люди, которые попадают в сложные ситуации, оказываются на грани жизни и смерти. В особом дефиците инсулин. Конечно, частично эту проблему решают волонтеры. Например, Штаб Рината Ахметова обеспечил инсулином всех несовершеннолетних детей на неподконтрольной территории Украины, чьи семьи обратились с заявками на горячую линию Штаба. Им был выдан 3-месячный запас препарата. Но этого все равно недостаточно и все потребности региона это не удовлетворит.

К: Какие лекарства еще сложно достать?

Энрике Менендес: Также большие проблемы с лекарствами от диабета и препаратами для астматиков. И это только один пласт проблем. Когда мы говорим о том, что многие люди остались без денег, или денег у них стало кардинально меньше – они просто не могут купить себе необходимые лекарства. Какую-то часть их потребностей покрывают гуманитарные организации, но очень небольшую.

К: Почему так? Они не могут завезти медикаменты на территорию, контролируемую сепаратистами?

Энрике Менендес: Да, у них нет на это мандата.

К: О чем речь?

Энрике Менендес: Очень часто гуманитарные миссии ограничены тем, что называется «мандат». Например, у «Красного креста» или у «Врачей без границ» есть полномочия привозить в регион те лекарства, которые помогают людям, получившим ранения в результате боевых действий: антибиотики, хирургические шовные материалы и т.д. Но у них абсолютно нет мандата для того, чтобы завозить рецептурные препараты. Их человек должен покупать только за свои средства. А если у него их нет? Где ему взять деньги? То есть люди, которые страдают от астмы, от диабета, от высокого давления, от сердечных проблем, люди, у которых хронические заболевания, - они оказались в очень тяжелом положении. Потому что, во-первых, таких лекарств практически нет, а, во-вторых, они стоят космически дорого. Например, спрей от астмы здесь стоит в три раза дороже, чем на украинской территории. Российские аналоги стоят в 4-5 раз дороже. Например, в Донецке есть три организации детей-инвалидов, которые наша инициативная группа «Ответственных граждан» систематически поддерживает. Это те люди, которые ежемесячно нуждаются в витаминах, определенных лекарствах. А инвалиды с ДЦП? Их лекарства относятся к неврологии. Многие из них - это лекарства двойного назначения. Их нельзя ввозить сюда. Ни одна международная гуманитарная организация этого не покрывает. Мы покупаем для них лекарства из частных пожертвований. Но если один инвалид требует лекарств на 1,5-2 тыс. грн в месяц, мы просто не можем собрать необходимый объем средств, чтобы помочь каждому. Люди и дети просто умирают, потому что они не могут купить нужные медикаменты. Эту проблему нужно решать системно.

К: А как работают больницы? Скорая помощь?

Энрике Менендес: Работа Скорой помощи постепенно возвращается в мирное русло. Если в прошлом августе житель Донецка в принципе не мог вызвать скорую помощь, потому что большинство больниц было захвачено боевиками и медицинские бригады использовались только для них. А если у бабушки случился гипертонический криз, она не могла вызвать скорую помощь. Сейчас все понемногу налаживается. Больницы наполняются медицинским персоналом, который возвращается в город. Сегодня больницы Донецка укомплектованы врачами на 80%. Их очень хорошо поддерживают белые гуманитарные конвои МЧС Российской Федерации. Они обеспечивают донецкие больницы базовыми лекарствами и шовными материалами. Плюс, конечно, «Красный крест» и «Врачи без границ», которые также привозят им лекарства. Так что стало чуть-чуть легче в этом вопросе.

К: Это в Донецке, а в городах поменьше как обстоят дела?

Энрике Менендес: Если у человека инфаркт, инсульт или гипертонический криз в прифронтовой зоне, то ему точно не окажут срочную медицинскую помощь. В маленьких городах врачи выезжают только за деньги. И я подозреваю, что в маленьких городах и персонала меньше на местах, и со снабжением топливом хуже.

К: Энрике, сейчас лето и полным ходом идет вступительная кампания. Как она проходит на неподконтрольных территориях?

Энрике Менендес: Вузы, техникумы и училища продолжают работать. С марта преподавателям начали выплачивать зарплаты в рублях. По Донецку появилось много билбордов с рекламой техникумов, вузов донецких, и не только донецких, но и горловских, с призывами поступать именно туда. Касательно того, какие дипломы будут получать их выпускники, временные дипломы ДНР или другие, я точно не знаю. Но знаю, что некоторые донецкие вузы уже пытаются договариваться в частном порядке с какими-то вузами России, чтобы их студенты ездили туда получать дипломы. Знаю точно, что уже есть договоренности с какими-то ростовскими вузами. Но это, опять же, делается не системно. Я как-то был на одном мероприятии, на котором руководитель одного из высших учебных заведений рассказывал, что у него 400 выпускников и только пятеро сумели получить признанные дипломы. То есть ситуация в регионе в этом вопросе стабильно печальная. И тут главная проблема в том, что люди не могут постоянно жить в вакууме. Они поставлены в такую ситуацию, когда они сами должны что-то сделать, искать какие-то варианты решения сложных вопросов. И это происходит как следствие возникшего вакуума. Проще говоря, если бы украинское Министерство образования сказало, что оно отвечает за детей, которые там учатся, и что оно придумает какой-то выход из ситуации, чтобы детям было доступно высшее образование и выпускники по окончанию учебы получали признанные дипломы, наверное, происходило бы все по-другому. Но пока украинский МОЗ молчит.

К: А что со школами? Обучение там идет?

Энрике Менендес: Я знаю показательную историю на эту тему, которую мне рассказала учительница моей дочери. Она не хочет рассказывать ее журналистам, а я вам ее расскажу. Моя семья выехала жить в Красноармейск, а до войны мы ходили в одну из центральных школ Донецка. Она продолжает работать и сейчас. До войны у нас в классе было 27 учеников. После начала военных действий там осталось 17 детей. Класс доукомплектовали детьми из других районов, где школы не работают. В итоге сейчас в бывшем нашем классе учится 31 человек. С июня прошлого года учителя Донецка не получают зарплату. В августе прошлого года Министерство образования Украины сказало учителям Донецка выходить на работу и готовиться к дистанционному обучению. Люди подчинились приказу, вышли на работу и начали готовиться к новой форме преподавания. Напомню, в прошлом году учебный год в Донецке начался не 1 сентября, а 1 октября. Так распорядилось «министерство образования ДНР», потому что Минобразования Украины просто молчало, хотя директора школ посылали туда запросы и спрашивали, как быть. Так вот, учителя вышли на работу с 1 октября 2014 года и начали учебный год. И после этого Киев отозвался – в донецкие школы пришло официальное распоряжение, что они все уволены с 1-го октября за предательство Родины. И никаких зарплат они за этот срок с июня месяца по 1 октября не получат. Это распоряжение пришло факсом – это реальный документ! Когда люди начали звонить в Министерство и спрашивать, как нам получить зарплату с июня по октябрь, им ответили: «Вы сначала выйдите на площадь Донецка с украинским флагом, а потом мы поговорим о зарплате». Это реальная история, рассказанная реальными учителями. При этом они продолжали весь учебный год учить детей по украинской программе, украинскому языку. Более того, в нашей школе в новом учебном году хотят использовать дополнительные часы, которые выделены для внеклассной работы, на преподавание украинского языка.

К: Как сейчас на неподконтрольной территории происходит выдача паспортов, свидетельств о рождении и смерти и т.д.?

Энрике Менендес: Ситуация по-прежнему неопределенная, как и во многих других сферах. Никто на этой территории не был готов к такой ситуации. Мне лично это говорит о том, что никогда Россия не была нацелена на то, чтобы интегрировать этот регион в себя. Если бы было иначе - они навязали бы свои правила игры. А пока люди на местах вынуждены выкручиваться. Я знаю, что появились свидетельства о рождении и смерти от «ДНР». Так как их нельзя здесь выдавать на украинских бланках, их нет просто, то их начали выдавать на каких-то ДНРовских бланках. Они их сами печатают, чтобы хоть какой-то минимальный учет вести.

К: А свидетельства о браке, паспорта?

Энрике Менендес: По бракосочетаниям то же самое, что и с рождением. А вот люди, которые должны получить паспорт сейчас, находятся в подвешенном состоянии. Те, кто смирился с тем, что они никуда не будут отсюда выезжать, просят им выдать хоть какое-то свидетельство, например, о браке. По купле-продаже недвижимости та же самая история: все оформляется на птичьих правах. Те люди, которые ориентируются на украинское законодательство, их тоже очень много, естественно, они ездят на украинскую территорию, чтобы получить необходимые документы. Но чтобы поехать на украинскую территорию, ты должен получить пропуск. А если у тебя нет пропуска? Сколько времени ты можешь сидеть и ждать без каких-либо документов? Например, может ли ребенок, который только родился, ждать пять месяцев, пока ты получишь пропуск и поедешь регистрировать его рождение?

К: Вопросы без ответов…

Энрике Менендес: Абсолютно верно! И меня одолевают очень большие сомнения, что кто-то в Украине всерьез ищет ответы на эти вопросы. Здесь люди ищут пути решения этих проблем, потому что у них такая ситуация: сделай или умри. А мне бы очень хотелось что-то услышать из центра. Но, увы, пока ничего не слышно.

Беседовала Ольга Вилик