Контракти.ua

— Насколько сейчас востребованы услуги по сопровождению банкротств?

— Я занимаюсь юрбизнесом 20 лет, одним из первых получил лицензию арбитражного управляющего. И могу сказать, что каждый второй мой украинский клиент прошел как минимум через одно банкротство. Это способ, особенно с учетом нашей, мягко говоря, неидеальной правовой системы, очиститься от проблем прошлого (в том числе налоговых), «перезагрузить» бизнес. Вообще в стране необходимо существенно упростить процедуру ликвидации компаний. Бизнес не должен искать выход в каких-то совершенно безобразных схемах с привлечением молдаван и грузин как «директоров-учредителей» или, как альтернатива, посредством банкротства. Должна быть реальная возможность ликвидировать свой бизнес быстро и эффективно. Процедуру банкротства следует применять к действительно неплатежеспособным компаниям. Это правильный подход и для улучшения инвестиционного климата государства: серьезный бизнесмен изучает как перспективы выхода на рынок, так и варианты исхода. И когда он слышит, что для закрытия бизнеса придется, возможно, пройти через процедуру банкротства, он не готов на это, в том числе, и из-за репутационных рисков.

Ситуация на Украине стратегически ухудшается: Крым оккупирован, ведутся военные действия на востоке. Количество банкротств не становится меньше: в год подается более 10 тысяч заявлений о банкротстве, а учитывая длительные сроки рассмотрения, количество дел только накапливается. Это прослеживается и в практике «Ильяшев и Партнеры». Мы даже рассматриваем возможность расширения штата арбитражных управляющих, а уже сейчас в штате фирмы их шестеро! Так, например, я лично являюсь распорядителем имущества в двух достаточно сложных и резонансных банкротствах: государственных Феодосийской судостроительной компании «Море» и «Сумыхимпром».

— Недавно Верховный Суд Украины, рассматривая дело о банкротстве «Сумыхимпрома», вынес решение относительно полномочий арбитражного управляющего. Как вы можете прокомментировать это решение?

— Это, без преувеличения, крайне интересное, прецедентное решение с точки зрения правоприменительной практики. Действительно, в том числе и по моей инициативе, управляющий санацией принял решение об отказе от ряда кредитных договоров, которые загоняли предприятие в тупик, ведь ставки на уровне 40% годовых способен платить, наверное, только бизнес по продаже наркотиков, но никак не бизнес по производству удобрений. Вся вертикаль хозяйственных судов подтвердила правомерность нашей позиции, но ВСУ решил иначе и на сегодня такие действия признаны не соответствующими закону. На вверенное мне предприятие после оглашения такого решения разом «навалилось» более 300 млн гривен дополнительных процентов по кредитам. А ведь ликвидировать и уничтожать, как говорится, − дурное дело нехитрое. Комитет кредиторов «Сумыхимпром» давно бы мог перейти к процедуре ликвидации и продать завод по частям. Но вызов как раз состоит в том, чтобы сохранить комплекс, сохранить для государства, общины Сум и семей пяти тысяч сотрудников. Конечно, мы подозреваем коррупционную составляющую в упомянутых выше кабальных кредитах и предполагаем, что именно для таких случаев законодатель предусмотрел возможность отказа от выполнения договоров. ВСУ занял другую позицию, скорее не «в духе закона», однако мы точку зрения ВСУ обязаны уважать. На сегодня единственный вариант изменения ситуации — внесение соответствующих изменений в законодательство. Ведь это проблема не только «Сумыхимпрома», таким образом доводились до банкротства целые отрасли экономики. Парламент должен найти баланс между интересами банков, которые, безусловно, должны быть защищены, и интересами других кредиторов и самого должника. Вывести же предприятие из кризиса, не предоставив ему возможности избавиться от кабальной долговой загрузки, невозможно. Именно поэтому я уверен, что такие изменения в законодательство полезны и своевременны.

— Какие еще законодательные изменения «назрели»?

— В идеале в Украине следует создать специальные суды по банкротствам, как это сделано во многих странах. У нас, к сожалению, наблюдаются обратные тенденции, и даже говорят о ликвидации специализированных судов в целом. Это в корне неверно. Мы должны улучшать качество судопроизводства, а не гробить правильную идею, ведь специализация очевидно необходима. Банкротство – это очень узкая сфера, требующая именно узких специалистов. И если государство не готово создавать специальные суды, нужно усиливать коллегии, рассматривающие дела о банкротстве. Сложно также переоценить влияние на практику постановлений пленума, обобщений практики.

Также в контексте законодательных изменений отмечу необходимость пересмотра оплаты работы арбитражных управляющих. С учетом текущей ситуации с официальными зарплатами (зачастую это копейки) арбитражный управляющий может рассчитывать лишь на получение премии за продажу имущества и возврат активов. Эта премия установлена на приличном уровне. Однако законодатель определил, что получит ее арбитражный управляющий лишь после удовлетворения требований кредиторов четырех очередей. Но до погашения требований пятой очереди практически никогда дело не доходит. Тем самым создаются предпосылки для различных нарушений и ухищрений со стороны арбитражных управляющих. Для профессии это плохо, и ситуация, безусловно, требует изменения.

— Насколько оправданной была передача института банкротства Министерству юстиции Украины?

— Реальных изменений для профессии не последовало. В мире есть несколько подходов к регулированию института арбитражных управляющих: в одних государствах этим занимаются министерства (как правило, экономики или юстиции), в других — специальные агентства (напомню, ранее так было и в Украине), в третьих государственное регулирование отсутствует, а в остальных вопросами профессии занимаются саморегулируемые организации арбитражных управляющих.

— Почему институт саморегулирования профессии арбитражных управляющих не работает в условиях Украины?

— Несколько саморегулируемых организаций (СРО) уже созданы. Но мы должны понимать, что арбитражным управляющим в большинстве случаев они не нужны. Лоббировать интересы профессии можно более эффективно в частном порядке: скажем, донести свои идеи мне легче не через СРО, а через моих клиентов и друзей – депутатов и чиновников. Единственное, чем СРО теоретически могут пока заинтересовать, – это повышение квалификации, но и такая ценность условна, поскольку можно напрямую посетить семинары, организованные Минюстом. Для того, чтобы саморегулируемая организация добилась результата, она должна быть эксклюзивным поставщиком полезной для арбитражных управляющих услуги. Пока этого нет.

— Что из мирового опыта банкротства предприятий целесообразно имплементировать на Украине?

— Европейский банк реконструкции и развития провел сравнительный анализ регулирования профессии арбитражных управляющих в 27 государствах. Итоги этого исследования были презентованы на специальной конференции в Лондоне. Я делал доклад по ситуации на Украине и был единственным участником от нашей страны. Никто из чиновников Минюста ее, к сожалению, не посетил. Для сравнения: Министерство юстиции маленькой Латвии представляли пять сотрудников. Это показатель заинтересованности наших чиновников в улучшении ситуации в сфере регулирования института. Надеемся, у обновленного после выборов Минюста энтузиазма прибавится.

Было интересно узнать об опыте других государств, где профессия арбитражных управляющих организована не так, как у нас. К примеру, в Венгрии арбитражными управляющими могут быть только юридические лица, обладающие определенным объемом персонала, опытом, доступом к финансовым ресурсам. Там презюмируется, что арбитражный управляющий должен иметь возможность инвестировать в банкротство, чтобы эффективно реализовать свои задачи в рамках процедуры. Кроме того, лицензии арбитражных управляющих достаточно дороги и их выдача обеспечивает пополнение государственного бюджета. Как представляется, на подобную модель организации профессии мог бы обратить внимание и украинский Минюст.

Другой пример. Во многих государствах достаточно большая доля банкротств таковыми на самом деле не являются. Это лишь способ быстрой ликвидации предприятия. Хотя, конечно, и реальных банкротов без активов хватает. Так вот, поскольку действует автоматизированная система распределения, арбитражных управляющих периодически назначают на банкротства-«пустышки». И хотя прибыли такая работа не приносит, необходимо качественно исполнять свои полномочия и в таком деле. Для решения этой проблемы в Румынии создан специальный фонд, из которого (в размере 500 евро за дело) оплачивается работа арбитражного управляющего в банкротствах без активов. Это небольшие деньги, но они позволяют арбитражному управляющему работать до момента, когда он будет назначен на «реальное» банкротство и сможет реализовать свои знания и опыт в полной мере.

— В каких направлениях, кроме обмена опытом, развивается международное сотрудничество в сфере банкротств?

— Для нас как молодого государства, действительно, в первую очередь интересен опыт коллег — мы должны заимствовать самое лучшее, чтобы усовершенствовать наше законодательство и практики. Но возможности для сотрудничества, конечно же, этим не ограничиваются. Это и доступ к информации, и доступ к ресурсам, в том числе финансовым — арбитражные управляющие за рубежом имеют наработанные договоренности с банками. Для европейских арбитражных управляющих возможностей и необходимости для сотрудничества друг с другом, безусловно, гораздо больше, в частности, в трансграничных банкротствах или при смене домициля компаний (что пока не предусмотрено законодательством Украины).

Источник: «Юридическая практика»