Контракти.ua

Наконец они встретились — «российский кризис» и «українська криза». Неслучайно в русском языке слово, обозначающее мягкую посадку в близлежащих кустах, мужского рода и премьер России — мужественный подполковник, изо всех сил разыгрывающий перед телевизионными камерами уверенность в победе. Неслучайно в украинском языке слово «криза» — женского рода и премьер Украины — красивая дама, решившая в связи со сложившейся ситуацией одеваться элегантно, но строго. «Кризис» и «криза» — два процесса, идущих по соседству, похожие и непохожие, но с одинаковым финалом растерянности и беспомощности правящих элит.           

Вот «кризис». Совершенно неожиданное испытание для страны, не только власти, но и население которой были искренне уверены, что нефть будет только расти в цене. Даже когда черное золото стало катастрофически дешеветь, ведущие нефтяные компании России зафиксировали свои бюджеты, исходя из приятных для них цифр, и примерно таким же образом было решено формировать российский государственный бюджет. Но стоимость нефти продолжает падать, не оставляя российской элите никаких надежд не только на сверхдоходы, но и на доходы вообще. Вместе с этим снижается и газовая цена, не оставляя Газпрому шансов на инвестиции в новые месторождения и ставя перед компанией и обслуживаемым ею государством вопрос о состоятельности бизнеса газового монополиста. Рубль еще удается мягко девальвировать, так, чтобы это не вызывало серьезной паники у населения, но все равно его курс падает быстрее, чем этого хотелось бы российскому Центробанку. Серьезные экономисты из верхних эшелонов власти практически выметены в эпоху президентства Владимира Путина, так что у представителей макроэкономических и финансовых ведомств нет никакой надежды на принятие адекватных решений.

Если в России и сохраняется стабильность, то объясняется она только одним — надеждой на чудо, на русское «авось», на то, что через пару месяцев все схлынет и будет как было. Поэтому премьер продолжает выступать с обещаниями выполнения государством своих социальных обязательств, хотя денег на это может просто не хватить. Из-за этого и не снижаются ощутимо цены на рынке недвижимости. Хотя ясно: способных купить квартиры за такие немыслимые деньги и уж тем более рассматривать российское жилье как инвестицию, больше нет, а значит, рынок столкнется с сокрушительным обвалом. Поэтому российские электронные СМИ все еще контролируются из Кремля и неспособны адекватно реагировать на происходящее.

«Криза» развивается иначе, но по похожему сценарию. Нацбанк своими гривневыми шараханиями имеет шанс войти в историю мирового финансового кризиса как самый непоследовательный регулятор Европы. Столкнувшись с падением цен в металлургии, правительство до сих пор не приняло никакого плана действий по преодолению последствий исчезновения сырьевых доходов в экономике. Можно, конечно, сказать, что это все из-за политического противостояния, неработавшего парламента, но в России-то парламент есть, противостояния нет, а план урегулирования тоже незамечен. Потому что для оперативного реагирования и на «кризис», и на «кризу» нужно относиться к экономике не как к процессу набивания собственных карманов, а как к деятельности по развитию отечественного хозяйства. Но людей, имевших смелость относиться к экономике подобным образом, и в Москве, и в Киеве либо не подпускали на пушечный выстрел к министерским кабинетам, либо выгоняли из них, как только они оказывались бревном на дороге частного интереса. Сегодня нужны именно такие люди, с государственным мышлением, с пониманием макропроцессов, с желанием не нажиться, а отрегулировать происходящее и смягчить последствия. Но где же их взять, когда с такими специалистами успешно боролась сама государственная машина?

В результате — и при управляемой демократии с ее вертикалью власти, единством мнений и единственно допустимым оптимистическим взглядом на будущее страны, и при демократии хаотической с ее властной разболтанностью, противоположными представлениями о путях выхода и способностью хотя бы части общества относиться к будущему пессимистически — последствия схожи: девальвация национальной валюты, резкое уменьшение сырьевых доходов, обвал стратегических отраслей промышленности, массовая безработица при отсутствии достаточных социальных гарантий, снижение цен на рынке недвижимости, проблемы в банковской сфере, уменьшение возможностей регионов-доноров и нестабильность в дотируемых регионах… Подобные последствия можно еще долго перечислять, важно, что для России и Украины они оказываются общими.

Разными могут оказаться рецепты выхода. Испытания, которые ожидают Россию в ближайшем будущем, могут поставить точку на мифе о сильном государстве, построенном Владимиром Путиным для своих счастливых подданных, «суверенной демократии» и прочих глупостях. Все это было хорошо, пока «бабки» были. А сейчас, чтобы уцелеть, российская элита просто вынуждена будет дать обществу glasnost, настоящую демократию и прочие кризисные удовольствия, так что уже скоро мы будем включать именно российские телеканалы, чтобы увидеть настоящие политические шоу! А вот украинская «криза», наступившая в эпоху всеобщей говорильни… Не убедит ли она общество, что демократия — это путь в никуда и самый лучший выход — сильная рука и никаких разговоров! И если в эпоху свертывания российского информационного пространства к нам переехал Савик Шустер, то неужели сейчас переедет Владимир Путин?