Огонь по своим: как не стать жертвой в торговой войне
Торговая война начинается тогда, когда одно государство оценивает экономическую политику другого государства как неблагоприятную для себя и предпринимает ответные меры. Это универсальное содержание торговой войны как явления. Но формы проявления этих войн могут быть разными.
Сегодня тарифный тип торговых войн является основным. Вообще говоря, изменения в способах торговой войны связаны с изменениями самого государства. В XIX веке мало кого волновал государственный бюджет и его «наполняемость». Характер торговых войн поменялся с «доступом широких народных масс к управлению», демократией и тому подобными явлениями. Как следствие, основным продуктом государства стала отчетность и «хорошие макроэкономические показатели» накануне очередных выборов. С этих пор торговые войны приняли довольно однотипный характер: мы хотим, чтобы нам не мешали продавать наши товары за рубежом, и хотим всячески мешать продавать иностранные товары у себя. Тарифы и другие прямые сборы — далеко не единственный метод. Широко практикуются также использование стандартов, «безопасность продуктов для населения», манипуляции условиями лицензирования, субсидирование и т. п.
Охота на продавца
Во все времена государства стремятся «поощрять» экспорт и угнетать импорт. Это делают и олигархические государства, якобы существующие в «интересах торговой буржуазии», и вполне себе народные и даже народно-демократические, не говоря уже о революционных.
В денежном обмене есть две стороны, но, грубо говоря, каждая из них является и продавцом, и покупателем. В привычных нам терминах продавцы продают товар и покупают деньги, а покупатели продают деньги и покупают товар. В результате такой сделки обе стороны увеличивают свое богатство, поскольку продавец ценит получаемую сумму денег больше, чем свой товар, а покупатель — наоборот.
Почему же государство в случае внешней торговли всегда интересуется преимущественно продавцами, то есть экспортерами и не любит покупателей-импортеров? Все дело в налогообложении, точнее, в его доступности. Продавец — это та сторона сделки, которая остается с деньгами. Она уязвима для налогообложения и потому так любима и поощряема государством. В случае импорта все сложнее. Скажем, купило предприятие оборудование за рубежом. Это позволит ему увеличить качество или количество (или и то, и другое) своей продукции. И потребителю, и владельцам, и наемному персоналу станет от этого лучше. Но не государству. Ему нужно ждать, пока (и если!) предприятие продаст продукцию (станет продавцом), и только здесь оно обложит его налогом. Брать борзыми щенками государству невыгодно.
Характер торговых войн поменялся с «доступом широких народных масс к управлению»
Таким образом, в некоторой части сделок государство остается без своей доли, а этого оно не любит. Чем больше бесконтрольных шагов делает предприниматель до того момента, когда его настигает налоговое законодательство, тем проще ему утаить свой доход и тем труднее государству отнять его. Если бы товары так же легко обменивались друг на друга, как они обмениваются на деньги, уверяю вас, государство изо всех сил поощряло бы не только экспорт, но и импорт, забирая свою долю ботинками и трусами. Но поскольку этого пока не наблюдается, государство предпочитает деньги, то есть то, что оно называет поддержкой экспорта.
Это и объясняет то упорство, с каким государства продолжают придерживаться этой политики, начиная с древних Афин. Буквально с момента возникновения экономической науки экономисты объясняли бессмысленность и порочность поддержки экспорта и протекционизма в целом. Фредерик Бастиа издевался над французскими политиками, предлагая им продать все, что есть во Франции, и насладиться результатом, раз уж они так любят поощрять экспорт. Но воз и ныне там по вполне понятным причинам.
Героям слава
Для скромного обывателя торговые войны — это новость из телевизора. Если он не работает на предприятии, которое попало под раздачу в ходе очередного торгового конфликта, то ему кажется, что происходящее его никак не касается. И хотя экономисты объяснят ему, что он тоже теряет в результате такой войны, он этого не чувствует, как не чувствует, например, налогообложения и инфляции. Но в истории бывали случаи, когда торговые войны устраивали настоящий Армагеддон и становились прямой причиной войн обычных. Наиболее яркий пример — Великая депрессия.
Почти через 100 лет после того, как Бастиа метал свои филиппики во французском парламенте, в США два республиканца — Уиллис Хоули и Рид Смут (конгрессмен и сенатор) написали удивительный закон, который поднимал ставки пошлин на более чем 20 тыс. импортируемых товаров.
К тому времени уже были хорошо известны не только абстрактный вред от протекционизма, но и связь функционирования денежной системы с торговлей. В общем виде этот процесс был описан еще Дэвидом Рикардо. Когда увеличивается спрос на некий товар, производимый в стране А, в нее начинает поступать золото от иностранных покупателей. Это превращает покупателей в продавцов, поскольку приток золота делает выгодным для страны А импорт. Так приток денег тянет за собой поток товаров, который вызывает уравновешивающий отток золота.
Интересно, что точно так же работает и торговый цикл, вызванный производством фидуциарных денег банковской системой. Рост денежной массы воспринимается как сигнал роста спроса, экспорт в такую страну становится выгодным, и из нее утекает золото за границу. Утечка драгметалла была для банкиров верным признаком того, что нужно останавливать кредитную экспансию фидуциарных средств (не обеспеченных запасом благородных металлов — ред.), и в этом одна из причин того, почему кризисы в XIX веке длились год-два. Саморегулирующиеся механизмы способны справляться с такой напастью. Например, незадолго до Великой депрессии США пережили кризис 1920 года, который по своим «исходным данным» был хуже депрессии 1929-го, но довольно безболезненно закончился за год, потому что ему никто не мешал.
Никто не застрахован от новых Смута и Хоули, и никто не сможет их остановить
В 1929-м Америка переживала бум, вызванный как ростом производства, так и печатанием бумажных денег ФРС. В США текло золото из Европы. Этот процесс должен был быть уравновешен потоком товаров из Европы, но тут на его пути стали отважные герои Смут и Хоули. Их закон был принят летом 1930-го, уже после «черного вторника», который сигнализировал начало кризиса, то есть тогда, когда было совершенно ясно, что делать этого нельзя.
Реакция была незамедлительной: европейцы и канадцы в ответ ввели свои пошлины. Достаточно сказать, что в США импорт упал на 66%, а экспорт — на 61%. Этот удивительный закон по-настоящему «запустил» депрессию, которую затем назвали Великой. Германия сильно пострадала от этого акта, она была вынуждена сворачивать торговлю с Западом, что дало лишние козыри нацистам и поспособствовало их приходу к власти. В общем, наряду с Гитлером и Сталиным, авторами Второй мировой следует считать и двух американских депутатов.
Кто страдает и почему
Поскольку существуют тарифы и другие ограничения торговли, можно сказать, что фактически мы с вами живем в состоянии перманентной торговой войны. Те же отношения Украины и России последние 20 лет — это история постоянных торговых войн — сырных, спиртовых, водочных, бензиновых, не говоря уже о самой популярной газовой войне. И это относится не только к таким странам, как наша, — это общее правило для всего мира. ВТО и другие организации подобного рода, многочисленные двусторонние и многосторонние соглашения, зоны свободной торговли и т. п. — это попытки внести в эту войну правила, но правила отнюдь не означают прекращение войны и ее жертв.
Торговая война отличается еще и тем, что любое действие в ее ходе наносит ущерб «своим». Государства в торговых войнах действуют, как Путин с известного демотиватора: «Если вы будете бомбить Сирию, мы разбомбим Смоленск». Когда некое правительство ограничивает ввоз «наших» товаров, страдают не только «наши» продавцы, но и «их» покупатели. Аналогично, когда «наше» правительство в ответ ограничивает импорт «их» товаров, страдают «их» продавцы и «наши» покупатели. И не имеет никакого значения, происходит ли это по причине выяснения отношений между «олигархическими кланами» или в рамках «цивилизованной» процедуры и по причине благородного стремления к «хорошим макроэкономическим показателям», — суть и последствия никак не меняются. Это не говоря уже о том, что субсидирование и дотирование экспортеров и кредитование стран-импортеров «нашей» продукции проводится за счет налогоплательщика, а девальвации наносят прямой урон всем, кроме (причем только в краткосрочной перспективе!) избранных экспортеров.
В общем, пока государства и поддерживающая их прогрессивная и патриотическая общественность считают себя вправе вмешиваться в торговлю, мы с вами будем нести постоянный ущерб. Размеры этого ущерба непредсказуемы. Никто ведь не застрахован от новых Смута и Хоули, и никто не сможет их остановить, если им приспичит. Несмотря на то что 1028 американских экономистов, среди которых были «мировые имена», выступили против этого закона, он был принят Конгрессом и Сенатом и подписан президентом. Так что расслабляться не надо.
Формы торговых войн
«Открытие рынков». Конфликты такого типа характерны для XIX века. Европейские государства, а позже и США «открывали» закрытые для внешней торговли страны вроде Китая и Японии. Дело часто доходило до вооруженных конфликтов (Опиумные войны в Китае, Война канонерок в Японии). Принято считать, что сегодня такие методы больше не используются.
Торговая война как способ политического давления. Классика жанра — ОПЕК и ее санкции против стран Запада в 1970-е годы. Напомню, что дело касалось нефти, которой был богат арабский мир и беден Запад, что послужило причиной для картельного сговора (ОПЕК) арабских стран против Запада. В результате с помощью этого сговора была предпринята попытка лишить Израиль западной поддержки. Мало кто знает, что в то же самое время случилась другая удивительная торговая война. По примеру ОПЕК под смелым предводительством Гондураса была создана организация стран — экспортеров бананов. Эта организация тут же принялась поднимать экспортные тарифы с целью поставить на колени США и выклянчить что-нибудь за обещание больше этого не делать. Дело закончилось тем, что United Brands Company — основной поставщик бананов в США — подкупила президента Гондураса за... $2,5 млн. Был большой скандал с человеческими жертвами, но дело закончилось тем, что Гондурас снизил тарифы и вся затея провалилась. Эта история — типичный пример торговой войны как по целям, так и по используемым средствам.
Кредитование страной-экспортером страны-импортера. Страна-кредитор дает деньги стране-заемщику под обязательства закупки у нее определенной продукции. Таким образом, правительство страны-кредитора защищает от конкуренции свои предприятия или целые отрасли (часто убыточные и неэффективные) за счет собственных налогоплательщиков, из средств которых и выдается кредит. Другой задачей является политическая и экономическая привязка страны-заемщика к стране-кредитору. Обычно этот способ практиковался в отношениях метрополий и бывших колоний и в целом «развитых» и «неразвитых» стран.
Война девальваций. Характерна для ХХ века. Вместо того чтобы прибегать к манипуляции импортными и экспортными тарифами, государство девальвирует свою валюту, что дает ему краткосрочное преимущество в отчетности («поощряет экспорт»). С войной девальваций не могла справиться даже Бреттон-Вудская система, предусматривающая фиксированные обменные курсы валют. Преимущество такой формы торговой войны в том, что, в отличие от манипуляций тарифами, девальвацию можно проводить скрыто, и в том, что зачастую трудно сказать, против какого именно противника направлена такая мера. Тем не менее в большинстве случаев девальвации вызывают ответные девальвации государств-врагов, простите, партнеров.
Субсидирование. Субсидирование экспорта является частным случаем следующего пункта, но о нем следует сказать особо, поскольку, как и девальвацию, субсидирование не всегда легко сразу распознать.
Наконец, самый распространенный тип торговых войн — тарифный. Это стремление одной стороны снизить тарифы другой, либо, наоборот, увеличить собственные тарифы на импортные товары.
