Контракти.ua

Понятно, что Виктору Януковичу и его окружению — людям глубоко советским не по выбору, а по рождению и воспитанию — пример экономического развития Китая на самом деле симпатичен. Ведь есть же на свете страна, где у власти по-прежнему все та же Коммунистическая партия, экономика растет не по дням, а по часам, жители озабочены не протестами против власти, а исключительно накоплением юаней. Настоящее коммунистическое общество потребления — то, о котором мечталось в советские 1980-е, только совершенно было непонятно, как же этого общества добиться? А у китайцев получилось!

Энтузиазм по поводу экономических успехов КНР обычно не учитывает того факта, что государства Юго-Восточной Азии великолепно развиваются и без коммунистов. Те же Сингапур и Тайвань показали чудеса экономического развития без руководящей роли Коммунистической партии — напротив, именно эти страны являются примером того, что китайцам для построения эффективного общества никакой коммунизм и даром не нужен. К тому же в континентальном Китае, в отличие от Тайваня, такое количество нерешенных проблем и бедняков, что пока не ясно, переварит ли все это Поднебесная или же развалится на составляющие, как это уже не раз бывало в ее истории. Но думать о будущем КНР — футурология чистой воды. Убедительные аргументы найдутся и у тех, кто считает, что Китай станет настоящей супердержавой, конкурентом Соединенных Штатов и главным политическим авторитетом ХХI века, и у тех, кто уверен, что Поднебесная в ее нынешнем виде доживает последние десятилетия.

Речь пока не о будущем КНР, а о будущем украинско-китайских связей. Нас постоянно потчуют разговорами об амбициозных проектах, миллиардных инвестициях и прочих конкретных результатах встреч Виктора Януковича с Ху Цзиньтао и других переговоров украинских и китайских руководителей. Но это скорее ожидания, чем конкретные проекты. Те, кто называет впечатляющие цифры, не может сказать о впечатляющих фактах. Я не утверждаю, что с Китаем нельзя договориться. Просто речь идет не о частном инвесторе, а о государственных инвестициях. И люди, отвечающие за выделение ресурсов, больше всего на свете боятся ошибиться. Частный инвестор рискует деньгами, государственный чиновник — должностью, а в китайском случае нередко и головой. Поэтому для того, чтобы в нашей стране появились реальные китайские деньги, должно стабилизироваться состояние самой украинской экономики. Если она на будет внушать страх нашим гостям из Пекина, тогда они приступят к переговорам, которые продлятся несколько лет и могут привести как к положительным, так и к отрицательным результатам. С Россией и Европой переговоры ведутся, конечно же, по-разному, но все же иначе и быстрее. Россияне точно понимают правила украинской игры и не боятся рисковать. Европейские инвестиции — показатель нормальной температуры экономики.

Впрочем, утверждать, что китайских проектов на украинском рынке нет, тоже нельзя. Разумеется, есть. Но это проекты политически-презентационного характера, и не случайно решения об их финансировании принимаются на самом высоком уровне. В качестве наглядного примера приведу историю со строительством экспресса в Борисполь: мало у кого есть сомнения в убыточности этого проекта, который, если и начнет приносить прибыль, то спустя десятилетия. Но Пекину могло показаться важным построить поезд для будущего чемпионата Европы по футболу и продемонстрировать, что в Старом Свете могут быть востребованы не только китайские товары, создающиеся по европейским лекалам, но и собственно китайские технологии. Хотя, конечно же, для точного понимания китайской мотивации необходимо дождаться не только завершения проекта, но и смены власти в Киеве, когда мы сможем без лишних комплиментов, но с документами в руках оценить деятельность Бориса Колесникова и аргументы, которыми он пользовался на переговорах о будущем скоростном поезде.

Фото УНИАН