Контракти.ua

Король Казимир Великий, завоевав в 1349 году львовский престол, предоставил определенные привилегии иудейскому народу и создал благоприятный климат для развития бизнеса. Ни в одной другой стране Европы не были зафиксированы аналогичные по своей толерантности в отношении евреев правовые акты.

Польский король Казимир III Великий

Лояльные королевские законы открывали перед еврейскими предпринимателями ряд возможностей: поселение, передвижение, торговлю, а также гарантировали личную безопасность и уравнивали их с христианами при уплате налогов. Устав Казимира также ликвидировал традиционное тогда в Европе земельное табу: позволял евреям брать в аренду или покупать земельные владения, как это было разрешено мещанам и шляхте. Хотя и не все королевские декларации полностью выполнялись на местах, у евреев был карт-бланш, чтобы закрепиться на галицком рынке.

Польский историк Ян Длугош видел за такой королевской щедростью романтический силуэт женщины — красавицы-еврейки Эстер, любимой наложницы короля. Многочисленные легенды рассказывают, что она имела большое влияние на монарха, которое укрепила, родив Казимиру четверых внебрачных детей: поровну мальчиков и девочек. А он в ответ не только окружил любовницу замковой недвижимостью и другими материальными благами, но и подарил ее нации устав привилегий.

Позднее евреи, опираясь на базовую казимировскую «конституцию», требовали у королей-преемников подтверждения прав и свобод. Если даже кто-то из монархов собственноручно ограничивал задекларированные предшественником «вольности», то это продолжалось недолго. Запреты на еврейскую торговлю или ремесло быстро ослабляли развитие края и в конце концов уменьшали прибыли королевской и городских казны.

Назло Родиону Раскольникову

Самыми популярными видами бизнеса, которыми занимались большинство еврейских предпринимателей, были торговля (внутренняя и внешняя), ростовщичество и ремесленничество. Но правила игры в этих сферах деятельности менялись довольно часто. Например, номенклатура товара, которым польский король и городской совет разрешали торговать евреям, и условия сделок менялись в зависимости от ситуации на рынке и лояльности власти в каждом отдельном населенном пункте. В частности, в 1521 году король ограничил во Львове торговлю для евреев четырьмя видами товара: волами, шкурами, воском и сукном — и запретил держать в частных домах склады товара. Чаще всего такие моратории вводились под давлением конкурентов-христиан. Но не было такого запрета, который не удавалось бы ослабить с помощью денег. В 1527-м евреи добились другого королевского декрета, который снял предыдущее ограничение. В следующие годы власть снова «закручивала гайки» еврейскому бизнесу. Об этом свидетельствует «Хроника города Львова» историка XIX века Дениса Зубрицкого. Он пишет: «В 1581 году возникло подозрение, что в результате подкупа власть разрешила евреям широкую торговлю во Львове на 8 лет за чинш в сумме 50 злотых, который ежегодно торговцы должны были платить в городскую казну. Нарушение данных договоренностей совет наказывал конфискацией имущества и ликвидацией разрешения».

Одна из улиц Львова, на которой проживали еврейские купцы и ремесленники

Впрочем, изъять весь нелегальный товар было сложно. Предприниматели-иудеи сохраняли его в погребах двух автономных еврейских участков: непосредственно во Львове и в его краковском предместье, которые были защищены воротами, собственным правлением, судебными органами и т. п. Когда комиссии от городского совета приходили с проверками (чаще всего их провоцировали пожары, возникавшие на густонаселенных еврейских участках, где хранились запасы огнеопасного товара), то иудейские предприниматели принципиально не открывали своих магазинов и подвалов, квалифицируя это как вмешательство во внутренние дела общины.

Еще одной статьей дохода евреев было одалживание денег. Масштаб этих операций зависел от стартового капитала кредитора, клиентской базы и географии рынка. Ростовщичество процветало в богатом Львове и в других городах Галичины. Стоимость имущества, которое заемщики заставляли кредиторам, превышала размер долга. Это позволяло евреям аккумулировать в своих руках большие имения, включая целые села, сельскохозяйственные угодья, предприятия (мельницы, винокурни, мыловарни и др.). Клиентами ростовщиков часто были даже сами короли, поэтому они зависели от еврейского бизнеса.

Евреи, проживавшие в селах, имели ограниченные финансовые возможности по сравнению с городскими соплеменниками. Они предоставляли небольшие займы односельчанам, как правило, без залога, а долг соглашались получать и натурой (домашней птицей, хлебом, яйцами, маслом и другими продуктами натурального хозяйства). Бартер устраивал всех.

Не могли зарабатывать еврейские ростовщики только на одной категории клиентов — своих единоверцах. Религия и кагал (община) запрещали им занимать деньги под проценты членам родной общины.

Не кочегары мы, не плотники

К ремеслам, как и к торговле, у евреев также был лимитированный допуск: их не принимали в отраслевые цеха, запрещали создавать собственные профессиональные структуры. Поэтому еврейские ремесленники или работали нелегально, как «партачи» (от parte — отдельно), или находили щели в законодательстве. Одним из проверенных способов обходить запрет было занятие тем промыслом, который власть позволяла евреям для нужд кагала. Например, хлебопечение или пошив одежды. Но под этим прикрытием еврейские предприниматели изготовляли продукцию и на продажу.

Иногда они объединялись с ремесленниками других национальностей, которым власть разрешала работать в «запретной» для евреев области. В частности, два зажиточных ювелира-армянина Арютон и Норзес, выполняя большие королевские заказы, регулярно прибегали к субподрядным услугам ювелиров-евреев.

Ремесленничество на гране закона было рискованным. Так как если с королевской или городской властью можно было договориться, положив ей в карман взятку, то коллеги-цеховики были более безжалостными. Экономическая история Галичины насчитывает сотни судебных процессов, инициированных легальными цеховиками относительно евреев-партачей. Но поскольку эти конфликты заканчивались только финансовыми санкциями — конфискацией нелегально изготовленного товара или штрафами, то теневеки продолжали работать: потери во время разового форс-мажора оправдывали прибыли, которые партачи получали от продолжительного нелегального бизнеса.

Еврейская больница во Львове, возведена на средства меценатов

Фору на галицком рынке давали евреям их религиозные убеждения. Поскольку из ритуальных соображений выходцы из Палестины употребляли только передние части забитого скота, то остальное «несъедобное» мясо они продавали дешевле, чем местные скотобойцы-христиане. В документах 1580 года записано, что во Львове в районе Пид-замча проживали 50 скотобойцев-иудеев, незаконно торговавшие мясом. С завидным постоянством — в 1605, 1608, 1609 и 1610 гг. — представители львовского цеха мясников обращались с жалобами к властям на еврейских конкурентов.

Однако не во всех сферах экономические отношения между евреями и галичанами-христианами были конфронтационными. На рынке недвижимости шляхта, зная о финансовом потенциале иноверцев, охотно стимулировала их коммерческую активность. Чтобы получить хорошую выручку, шляхтичи предлагали иудеям дома или помещения под магазины за пределами определенных властями еврейских участков в городе. Даже городские советники и духовники высокого сана не могли устоять перед соблазном: продать или сдавать в аренду недвижимость за большое вознаграждение.

На рубеже XVI-XVII веков во Львове насчитывалось более 150 ремесленников-евреев. Они занимались почти всеми актуальными на то время промыслами. Меньше всего упоминаний в исторических хрониках есть о ремесленничестве евреев в сферах обработки металла, строительстве и живописи.

Национализированные налоги

Высшей кастой среди еврейских бизнесменов были финансисты. Эти люди занимали ключевые экономические должности и контролировали главные денежные потоки в городах и королевстве. Королевские чиновники и городские органы управления, которые не занимались администрированием поступлений в бюджеты или же были должны евреям за кредитные услуги, поручали фискальную функцию предприимчивым выходцам из Палестины. Схема договоренностей была такой: еврейские арендаторы должны были регулярно отчислять монарху или городскому совету фиксированную сумму взысканных с купцов или мещан налогов, а остаток полученных денег оставляли себе.

Оборона Львова от войск Казимира Великого. Художник М. Добронравов

Сборщик королевских налогов, арендатор городских и королевских залогов, солеварен Волчко из Дрогобыча благодаря своей деятельности не только занял должность главного королевского банкира, но и стал магнатом, основывая на Львовщине новые поселения.

Исак Маркович арендовал государственные доходы в Снятине, Коломые, Галиче, отмечает исследователь Владимир Меламед. Израиль Злочевский в 1595 году взял в аренду все доходы города Золочев с четырех прудов, пастбищ, торговли, дорог, мельниц, пивоварен, солодарен, винокурен. От поступлений с этих объектов Злочевский ежегодно платил налоги в сумме 4 тыс. злотых. А Якуб Гомбрихт, арендатор львовских доходов, за аналогичный период перечислял городу только 3560 злотых. Благодаря денежному ресурсу финансисты вплотную приближались к тем, кто стоял у руля власти, избегая запретов, под дамокловым мечом которых ходили более бедные единоверцы.

Украина обетованная

Почти сто лет — со второй половины XVI века до 1648 года, когда началось крестьянско-казацкое восстание во главе с Богданом Хмельницким, — стали настоящим золотым веком для евреев Галичины. Польский король Зигмунд Август (1548-1572), как и его отец Зигмунд I, оказывал содействие укреплению автономии еврейских общин. В частности, монаршая грамота 1569 года позволяла еврейскому кагалу избирать собственного судью, не подчинявшегося даже воеводе, а только королю.

Синагога «Золотая Роза»

Благодаря особому отношению короля и магнатов проходили два встречных процесса, которые в итоге усиливали позиции еврейских предпринимателей. С одной стороны, галицкие евреи, развивая предпринимательские контакты с купцами Западной Европы, становились посредниками в экспортно-импортных операциях. С другой — евреи из Чехии, Австрии, Германии, Венгрии, Испании, Португалии, почувствовав благоприятный микроклимат на Галичине, переселялись на украинские земли, которые до 1772 года находились во власти Польши. Переселенцы бросали якорь преимущественно в городах, которые были под опекой короля. Еврейских предпринимателей также привлекали города-крепости, которые могли надежно защитить бизнес от нашествий татар, турок, казаков.

Индикатором уровня королевских милостей в ремесленничестве было создание еврейских цехов. В частности, во Львове в XVIІ веке евреи уже имели свои портняжные профессиональные ячейки, подтверждающие цеховые уставы 1632 и 1692 годов. Ревизия торговли и ремесел, организованная львовскими властями в начале XVIІІ века, выявила необратимые ассимилирующие процессы: на главной городской площади Рынок бойко торговало много еврейских магазинов, а пропорция, в частности, еврейских портных к городским составляла 50 к 40, скотобойцов — 50 к 8.

Все же евреи не играли ведущей роли на галицком рынке. Их опережали итальянские и греческие предприниматели, которым иудеи уступали в богатстве и размахе торговых операций. Кроме того, богатые еврейские династии не были долговечными: они существовали самое большее до трех поколений.

Клан Нахмановичей

Одной из самых известных и богатых в золотой еврейский период была семья Нахмановичей. Глава семьи Исак, возглавлявший также во Львове городскую еврейскую общину, сосредоточил в своих руках несколько высокорентабельных дел. Он занимался торговлей, ростовщичеством, арендовал доходы Львовского староства и пошлины, которая собиралась на торговом пути в городок Глиняны.

Перед финансовой мощью Нах-мановича не мог устоять даже король. Огромное влияние, которое было у Исака при дворе монарха Зигмунда Августа, Нахманович использовал как для лоббирования привилегий для еврейской общины, так и для решения личных вопросов. Об уровне монаршего протекционизма в пользу предпринимателя свидетельствует выразительный факт. Когда Нахманович захотел купить дом в престижном районе Львова, монарх лично обратился в совет города с доверенностью передать влиятельному еврейскому коммерсанту хоть половину участка, на котором был расположен этот объект. Чтобы дожать городские власти в этом вопросе, король даже направил во Львов доверенное лицо.

Свой бизнес Нахманович развивал как семейный. Двое его сыновей — Мордехай и Нахман — работали вместе с отцом. В частности, в 1588 году Исак Нахманович вместе со старшим сыном Мордехаем успешно расширили родственную финансовую империю: взяли в аренду один из самых прибыльных в крае таможенных пунктов — Снятинский, через который шли крупные торговые потоки.

Двор синагоги «Золотая Роза»

После смерти отца сыновья продолжили не только бизнес, но и сохранили общественное влияние семьи. Мордехай был сеньором (старшиной, главой общины) всех еврейских общин Красной Руси (так еще называли тогда Галицию и Буковину) и щедрым меценатом. Он открыл больницу и приют для приезжих, субсидировал приданое для бедных еврейских женихов, давал беспроцентные займы неимущим, обеспечивал одеждой убогих детей. Младший брат Нахман пошел дальше брата и отца. Он кредитовал городской совет. Благодаря такому рычагу бизнесмен без проблем получал разрешения на возведение новых домов и их подключение к «дефицитному» городскому водопроводу. Сын Нахмана Исак, на котором оборвалась одна из ветвей Нахмановичей, имел титул королевского слуги и право торговать во всех городах Речи Посполитой без уплаты налогов.

Женская половина семьи также не была лишена бизнес-амбиций. После смерти Исака-старшего его жена Хвала давала кредиты. А вторая половина младшего сына Нах-мана Роза, овдовев, взяла в аренду старостинскую пошлину во Львове. Бизнес-леди решительно минимизировала задолженности потенциальных плательщиков, применяя безотказный инструмент в сборах пошлины — отряд гайдуков. А вырученные средства пускала в гарантированное обращение: прежде всего занимала деньги клиентам-бюджетникам — на выплату зарплаты воинам или влиятельным лицам.

Австрийская толерантность

Австрийская власть, пришедшая на Галичину после первого деления Польши в 1772 году, категорически перечеркнула все «польские» достояния еврейского предпринимательства. Императорский дом Вены закрыл Львов для еврейской иммиграции из Европы и обязал иудеев проживать только в пределах «национальных» участков во Львове и его краковском предместье. Но нет правил без исключений. Так что новое австрийское право относительно евреев также имело два исключения — экономическое и интеллектуальное. Если еврейский предприниматель имел годовой доход в 30 тыс. злотых или высокий образовательный ценз, то мог жить где угодно. Хотя даже избранным еврейским предпринимателям власти запрещали держать магазин в «христианском» городе.

Тем не менее, осуществляя по требованию времени реформаторскую политику, Габсбурги не могли обойти и национального вопроса. В 1789 году австрийский цесарь Иосиф II выдает Патент толерантности. В 5-й главе этого документа император разрешает евреям свободно заниматься торговлей и ремеслами. Евреев в итоге допускают в состав цехов. Но вместе с тем власть выбивает из-под их ног другие источники прибылей: запрещает держать корчмы в селах, арендовать крестьянскую землю, мельницы, налоги, десятины и другие фискальные сборы. Правительство разрешает поселяться в стране лишь тем иудейским представителям, которые гарантировали, что станут земледельцами и самостоятельно будут обрабатывать землю.

Еврейское кладбище во Львове, где похоронены Нахмановичи. Теперь на его месте находится Краковский рынок

Следующая, после Патента толерантности, конституция Австро-Венгерской империи разрушает границы еврейских районов и разрешает их жителям свободное проживание. Однако, оказывается, что австрийское равенство бумерангом бьет по автономии евреев, потому что Вена также ликвидирует структуры самоуправления в еврейских общинах и власть кагала. В целом императорские изменения пошли на пользу еврейским бизнесменам. 70% членов Торгово-промышленной палаты Львова были евреями. Они объединили свои предпринимательские способности в посредничестве, торговле, швейной, пищевой, деревообрабатывающей и металлообрабатывающей промышленностях.

Свои интересы евреи теперь защищали с помощью общественных образований. В частности, был создан Союз еврейских кооператоров, помогавший малому и среднему бизнесу организовывать оптовую доставку и продажу продукции. Часть крупного еврейского бизнеса объединилась в Экономический блок — организацию, проводившую безопасную проправительственную позицию. Но, как и при Польше, Австро-Венгрия почти не допускала евреев к политике. Из 150 депутатов Галицкого сейма в разные периоды самое большее пять были иудеями.

Роза-золотце

Младшая невестка Исака Нахмановича, Роза, стала легендой, которая за столетие обросла разными сентиментальными интерпретациями. Ее считают спасительницей главной львовской синагоги, которую построил тесть и которую в честь подвижницы назвали Золотая Роза. Хотя на самом деле это не совсем так.

В 1582 году Исак Нахманович заказал итальянскому архитектору Павлу Счастливому строительство семейной гробницы, а в ее дворе — семейной синагоги «Турей Захав» («Золотые ворота»). Однако довольно скоро Нахманович, который был главой городской еврейской общины, открыл семейный Дом молитвы и для других единоверцев, ставший главным храмом всех львовских евреев. Поскольку в святыню можно было попасть лишь через ворота дома Нахмановичей, двери в синагогу были открыты по графику: во время молитвы и еще полчаса по истечении богослужения.

Но религиозная идиллия продолжалась недолго. Иезуиты-католики, прибывшие во Львов и искавшие место под костел и коллегию, пользуясь большим влиянием на короля Зигмунда III Вазу, инициировали процесс изъятия земельного участка, на котором стояла синагога. Экспроприация была обоснована тем, что, дескать, предыдущий совет города продал эту территорию евреям незаконно. Судебная волокита продолжалась десятилетие. Дело дошло до коронного трибунала в Варшаве и самого короля. Конечное решение было принято не в пользу евреев.

28 февраля 1606 года во Львов приехала уважаемая комиссия для принятия объекта и передачи его истцам. Старший сын Нахмановича Мордехай любезно пригласил исполнителей в синагогу и попросил зафиксировать, что передает Дом молитвы иезуитам добровольно. Когда довольные члены комиссии и истцы покидали помещение, хозяин синагоги обратил их внимание на планировочную особенность отсуженного объекта: у синагоги был лишь один вход — через дом Нахмановичей, а в королевском декрете не было требования впускать иезуитов через частный дом, рассказывает исследователь Владимир Меламед. Так что на следующий день, когда ксендз Гайовский пришел в синагогу, он остановился перед наглухо закрытыми воротами дома Нахмановичей.

Ни через год, ни через два иезуиты так и не смогли попасть в молитвенное помещение. И весной 1609 года «крепостная» синагога снова открыла двери евреям. Стоило это немалого откупного. До 1613 года еврейская община выплачивала деньги иезуитам на куплю другого участка. Но следующие поколения евреев украсили эту прозу жизни трогательной легендой. Они приписали жене Нахмана Нахмановича, красавице Розе, главную роль в этой истории: как будто именно она благодаря своему неформальному авторитету и связям с властями сумела отстоять синагогу. В годы Второй мировой войны гитлеровцы разрушили «Золотую Розу».