Контракти.ua

Сказать точнее — саммит завершился провалом. Конкретные решения так и не были приняты, да и не могли быть приняты. Судите сами - ФРС США за неделю до саммита объявила об эмиссии в $600 млрд. После этого решения призывы с американской стороны к прекращению «войны девальваций» выглядят, как минимум, очень странно. Более того, ФРС намекает, что эта сумма — неточна. Как в известном анекдоте, там будет «ну гдэ-то сэм-восэм», в общем — столько, сколько нужно.
Однако, для нас — бывших, настоящих и будущих жертв экономических кризисов, тарифных войн, парадов девальваций и других радостей, на которые так горазды правительства, накануне саммита случилось важное событие. Некто Роберт Зеллик — президент Всемирного Банка, вдруг дал интервью газете Financial Times. В нем Р.Зеллик заявил о том, что ведущие страны «должны обсудить (в рамках саммита G20) возможность принятия золота за международный стандарт, на который будет ориентироваться рынок при прогнозировании инфляции, дефляции и движения валют». Р.Зеллик считает, что в возврате к взаимосвязи между объемом золотых запасов и курсом валюты «нет ничего радикального, мера вполне реальна и имеет практический смысл». «Скорее всего, участниками новой системы станут доллар, евро, иена, фунт и юань, который движется к глобализации и открытости денежных потоков», — предположил президент Всемирного банка.
Разумеется, у Р.Зеллика были свои политические причины выступать с таким заявлением. Все это, безусловно, часть игры, которую ведут «сильные мира сего». Однако, тот факт, что в этой игре в дело пошло золото, очень важен. И не столько для экспертов в интригах внутри мировой финансовой системы, сколько для обычных людей.

Как это было
«Богатство народов» создается обменом. Кто-то делает одно, кто-то другое, затем одно обменивается на другое и стороны становятся богаче. Это «одно» и «другое» не обязательно имеет твердую материальную основу. Это может быть культура, искусство, образование, юридические услуги — в общем, все то, что люди считают полезным в данный конкретный момент времени. Но, в любом случае, это совершенно конкретные вещи, которые могут быть названы и определены.
Первоначально дело ограничивалось бартером. Понятно, что бартер — штука неудобная, поэтому со временем люди начали обменивать одни вещи на другие, а уж эти другие — на то, что им было нужно. Так появились товарные деньги. В разных местах это были коровы, мотыги, ракушки, слитки железа и т.п. Важно понимать, что деньги не были изобретены, а были открыты в ходе постоянного поиска наиболее удобного товара для посредничества при обмене. Понятно, что товар-посредник должен быть, прежде всего, редким, потому, что в нем выражается ценность обмениваемых товаров. Такая невеста стоит сто верблюдов, а вот такая — сто пятьдесят. И если вдруг среди верблюдов случится мор или будет открыто средство производства верблюдов из воздуха, то люди просто перестанут пользоваться верблюдами для выражения ценности. Верблюды потеряют главное свойство товарных денег — быть устойчиво редкими.
Так, в конце концов, лучшей формой товарных денег, обнаруженной в ходе эволюции, стало золото. Золото встречается редко и потому его нужно совсем немного для выражения стоимости, оно легко делится, долго хранится и т.д и т.п.

Что тут началось
В общем, как только человечество открыло для себя деньги и выбрало в их качестве редкие металлы, обмены получили огромный толчок, и, соответственно, начался рост богатства, невиданный ранее. Что происходит в денежной экономике? Все тот же обмен материальных и нематериальных благ друг на друга. Только теперь деньги позволяют обменивать вещи самым невероятным образом. Например, рабочий завода Южмаш, покупая водку в магазине, на самом деле обменивает на нее стомиллионную часть произведенной заводом ракеты. Какая-нибудь Мадонна, покупая новую виллу, на самом деле обменивает ее на одну десятую своей песни, ставшей хитом и так далее. Люди таких профессий, как врачи, учителя или артисты, ранее работавшие «за стол» (то есть, за еду), теперь получают деньги, и потому, могут обменивать услуги, предоставляемые конкретным людям на что угодно. Деньги позволяют сказать нам, у кого та или иная вещь получается лучше, какой врач или артист популярнее и т.д.

Воры и фальшивомонетчики
Вор, укравший чьи-то деньги, не только присваивает чужую собственность. Он наносит ущерб и экономике в целом, ведь акта обмена в воровстве не было. Вор не принес никому никакой пользы, которая могла бы быть выражена в денежных единицах. Он их просто присвоил и обменял на нужные ему вещи. Богатство в этом случае не увеличивается, а уменьшается. Фальшивомонетчик, выдавая за золото какой-нибудь дешевый сплав меди, делает то же самое. Случай с фальшивомонетчиком особенно важен. Допустим, какой-нибудь Николас Фламель действительно научился превращать свинец в золото. Он никого не трогает, тихонько штампует себе монеты и тратит их на собственное потребление. Что происходит в этом случае в экономике? Получается, что количество денежных единиц растет. Это означает, что со временем, цены, выраженные в этих единицах, тоже вырастут. Однако, здесь важен вот какой момент — Николас Фламель, производящий деньги, покупает товары раньше, чем цены на них вырастут. Нового богатства Фламель не создает. По сути, он просто перераспределяет существующее богатство в свою пользу. Он перераспределяет его по цепочке, в начале которой находится он сам (максимальный выигрыш), а в конце ее находится человек, который платит денюжкой Фламеля последним, до того момента, как цены снова придут в равновесие. Богатство перемещается от конца цепочки  к ее началу.

Национализация денег
Товарные деньги не принадлежали государству. Денежной единицей был вес металла, а не название денежной единицы. Неважно, кто выпустил монету, важно, какого она веса. Понятно, что государство тоже производило монеты и понятно, что оно всегда было заинтересовано, чтобы денег у него оказывалось как можно больше. Первой ласточкой на этом пути стало открытие банкнот — то есть, складских расписок на получение золота в банке. Банкноты были удобной формой денег, бумага все-таки легче золота. Затем возникла идея создать государственный банк и выпускать эти самые банкноты. Но их все равно приходилось обменивать на золото, так что аппетиты государства естественным образом сдерживались. Поэтому следующей стала идея монополизации банкнот. Отныне только центральные банки могли выпускать «фунты», «доллары» или «франки». Так в сознании людей произошла подмена. Вместо названия для определенного веса золота или серебра, «фунт», «доллар» и «франк» стали восприниматься как самостоятельные «национальные» денежные единицы.
В течение всего XX века государства постепенно избавлялись от золота. Они все больше и больше превращались во Фламеля из нашего примера. В Бреттон-Вудской системе, куда зовет нас товарищ Зеллик, к золоту был привязан только доллар. Доллары на золото могли обменивать только цетробанки стран-участниц. Однако, даже такая ограниченная система привязки к золоту не устояла перед аппетитами государств. В 1971 году всякая привязка денег к золоту была ликвидирована. С тех пор государства заняты постоянным выпуском необеспеченных бумажек. Если раньше, во времена «классического» золотого стандарта название бумажки обозначало вес драгметалла, то сегодня оно не означает ничего. Это создает массу проблем, включая проблему обмена одних бумажек на другие, приводит к «войнам девальваций», торговым войнам и прочим прелестям, вплоть до обычных войн.

Золото в подполье
Опять-таки, в течение всего XX века, государства внушали людям, что золото — это плохо, а бумажки — это хорошо. Более всего в этом были заинтересованы политики, ну, а затем уже «эксперты» и даже многие экономисты. После 1971 года вся эта мировая элита делала вид, что проблемы больше не существует. Люди, говорившие что-то о золотом стандарте, высмеивались как консерваторы, неучи или сумасшедшие. Почему все это делалось? Потому, что бюрократия — это такие отдельные люди, которые зарабатывают не так, как все прочие. Как мы уже говорили, чтобы богатство росло, вы должны обменивать одни полезные вещи на другие. Бюрократы ничего этого не делают. Они «зарабатывают» не давая ничего взамен, точнее, полезность их деятельности оценивается не на рынке, как это происходит со всеми прочими товарами и услугами, а на выборах. Эта оценка, мягко говоря, далека от идеальной, чему мы все много раз были свидетелями. В общем, бюрократия, обслуживающие ее эксперты и еще масса народу, живущие с этого (например, банкиры) заинтересованы, прежде всего, в росте государственных расходов, то есть, в постоянном увеличении объемов собственной деятельности. С получением в свои руки денежной системы, эти возможности необыкновенно расширились, а мотивация выросла.
Вот вам пример. Для начала цитата: «Почти истерическое неприятие золотого стандарта является тем пунктом, который объединяет государственников всех мастей. Они явно чувствуют (возможно, даже более тонко и отчетливо, чем многие убежденные защитники laissez faire — политики невмешательства государства), что золото и экономическая свобода неразделимы, что золотой стандарт является инструментом политики невмешательства и что каждое из этих понятий подразумевает другое».
Эти слова принадлежат никому иному, как Алану Гринспену. Правда, он написал их еще в те времена, когда был просто директором одной успешной консалтинговой фирмы, а не главой ФРС США. То есть, для А.Гринспена и для всей прочей «элиты» далеко не секрет, что 90% их деятельности никому не нужно.
Став главой ФРС, А.Гринспен уже не вспоминал о золотом стандарте. Напротив, он стал одним из столпов мифа о том, что государственная монополия на деньги, производимые из воздуха — это лучшее, что могло с нами случиться и что деятельность по поддержанию этого хозяйства в порядке невероятно сложна и недоступна простым умам. Он рассказывал всем, что в течение дня просматривает около 50 специальных графиков. Он довел искусство умолчаний, тайн и недомолвок до совершенства. А.Гринспен стал примером для подражания для многих других центробанкиров. К концу своего срока он договорился до того, что утверждал, что невозможно определить денежную массу и приучил общественность к ответам «ну гдэ-то сэм-восэм» на вопрос сколько будет дважды два. Стиль А.Гринспена хорошо знаком всем, кто имел дело с Виктором Андреевичем Ющенко в качестве центрального банкира. Правда, грехи молодости иногда давали о себе знать. Так, А.Гринспена как-то застали врасплох и он сказал, что при золотом стандарте центробанк просто не нужен. В другой раз он высказался в том духе, что коллектив центробанкиров развитых стран работает «почти так же хорошо, как золотой стандарт», то есть, куча народу за немаленькие деньги обеспечивает режим, в котором при других условиях они были бы просто не нужны.
В общем, возвращаясь к нашему Зеллику, скажем, что в устах такого персонажа слова о золотом стандарте значат очень многое. Он произнес то, что до сих пор считалось ересью. Это означает, что мировая финансовая элита очень и очень обеспокоена перспективами той «научно обоснованной» денежной системы, которой она так увлеченно была занята почти 40 лет. Очевидно, этой системе приходит конец и в ее рамках выхода не видно. Ну, а для нас конец эпохи бумажек вместо денег — это только очень большой плюс.

Владимир Золоторев, специально для Kontrakty.ua