Контракти.ua

О ее возможности предупреждали, писали диссертации, делали доклады, организовывали международные проекты. Но что-то не сработало. Огонь пожирает природные угодья, населенные пункты, загрязняет атмосферу, дестабилизирует радиационную ситуацию, высасывает и без того нищий бюджет и выматывает сотни людей, вовлеченных в пожаротушение.

Уже много дискуссий о причинах и кто виноват. Не могу не высказать и собственное мнение, основанное на 30-летнем опыте работы в зоне отчуждения. Без деталей «из личной жизни» отдельных игроков, без поиска конкретных виноватых. Во-первых, многие детали «личной жизни» скрыты от постороннего взгляда. Во-вторых, для думающего человека достаточно даже общей картины. Ну, и наконец, зона отчуждения – лишь часть Украины, здесь наш мир, наши люди, это – лишь частный случай общего.
Оставим решение вопроса, кто же «стрелочник», для компетентных органов. По большому счету, это не так уж и важно. Пожары возникают и по причине человека, и в силу природных факторов. А вот как же первая искра запустила ураган огня, с которым все борются и борются, а ему все нипочем – вот тут как раз не всем все ясно.

Тут есть и природные причины, и «полуприродные», и чисто наши, человеческие. С природными и «полуприродными» довольно просто:
1) Зона отчуждения – это на 70-80% лес и участки лесовостановления. Причем, львиная доля древостоев – это сосна или смесь сосны с другими породами. В ХХ веке люди отдали предпочтение этой породе, и восстанавливая лесистость, по сути, создали предпосылки для «идеального пожара».
2) Зона отчуждения – это не тысяча, и не 10 тысяч, и даже не 100 тысяч гектар. Это – 260000 гектар. Это – очень много. И если во многих других регионах Украины, в радиусе 2–3 км всегда найдется какой-то населенный пункт с людьми и «проездные» дороги, в Зоне – их просто нет. Тайга. Если что-то где-то произошло, об этом нескоро узнают, и тем более нескоро отреагируют. А уж если масштабная беда, то этот масштаб всем масштабам масштаб.
3) Засуха. В течение уже многих лет наблюдается неуклонное падение суммы осадков и подъем температуры. Прежде заболоченные территории высохли, мелкие озера, каналы и ручьи высохли. В 2020 году даже не было традиционного весеннего половодья. Припять едва приподнялась – и сникла.
4) Почва. В этом регионе почвы очень бедные и неспособны удерживать воду. Месяц без дождя – и все желтеет. К тому же, старые сухие торфяники и маты отмершей луговой и лесной растительности – отличное топливо. Причем, в одних случаях – долгоиграющее, в других – быстродействующее.
5) Древесная мортмасса. Это – беспрецедентный объем засохших деревьев в стоячем, полустоячем и лежачем положении. Такого больше нигде в Украине не найдете, и мало где в Европе. С одной стороны, это – ценный компонент развивающейся экосистемы, где много уникальных организмов и сообществ. С другой, в высохшем состоянии (а у нас ЗАСУХА!) это – топливо. Причем, топливо, проводящее огонь снизу вверх. А верховой пожар – самый катастрофичный. Кроме того, лежащие поперек дороги деревья – серьезное препятствие для продвижения любой техники. Таких деревьев – тысячи! Более того, несколько лет назад Полесье пережило вспышку численности мелкой козявки, убивающей сосны. Сейчас миллионы сосен или упали, или готовы упасть при малейшем напоре ветра. Лесные дороги в своем большинстве – не чищены.
6) Сезонный ветер. Увы, каждый год весной ветра особенно сильные. А что еще нужно для раздувания огня?
7) Сезонное отсутствие зелени. Начало апреля не может похвастать зеленой травой. Кругом – лишь отмершие прошлогодние травы и опавшая листва. Опять же, топливо для огня. При засухе – хорошее топливо.

Что же касается «человеческой» компоненты. Помимо «первой спички».
1) При всем уважении к труду пожарных (мне их искренне жалко, я им сочувствую!), является совершенно очевидным, что противопожарная система в Зоне отчуждения абсолютно не отвечает особенностям региона. Она способна контролировать пожарное состояние и тушить пожары в постройках, на предприятиях и даже на небольших участках природных угодий, и то – при благоприятных условиях. Но она в принципе не способна контролировать ситуацию и тем более тушить пожары на десятках тысяч гектар лесных угодий. У этой системы нет ни отработанных технологий, ни достаточной техники, ни подготовленных людей. Это лишь подтверждают пожары 2015, 2016 и 2018 годов. Катастрофа 2020 года – лишь жирная точка! Государство не почесалось хоть что-то изменить в лучшую сторону.
2) При всем развитии связи, 260000 га зоны отчуждения так связью и не покрыто. Чтобы сообщить о ситуации, легче выйти в белорусский роуминг, чем подключиться к какому-то украинскому оператору. А есть вообще «глухие» участки, где человек – сам на сам. Радиосвязь в Зоне – привилегия избранных. Скажите, можно ли действовать оперативно, когда не можешь ни с кем соединиться?
3) Боюсь, все учения в сфере действий в условиях чрезвычайных ситуаций по своей реализации оставляют желать лучшего. Все, что происходило в первую неделю, свидетельствует о растерянности властей, неспособности мобилизоваться, координировать, управлять, о банальном отсутствии наработанных навыков и алгоритмов. Но при этом выпирало древнее как мир чиновничье желание сделать вид, что все нормально. Где нормально, когда король то голый? Тут не пиар нужен, а профессиональные быстрые и четкие действия! Тут радиоактивная зона горит!
4) Леса. В зоне отчуждения был «ЧернобыльЛес», потом – «Чернобыльская Пуща», сейчас – «Пивнична Пуща». Изначально эта служба создавалась для поддержания лесных территорий в здоровом, пожаробезопасном состоянии. Поскольку леса выполняют важнейшую барьерную функцию на пути выноса радионуклидов. Служба создавалась сразу же после первых масштабных пожаров 1992 года. Не берусь сказать, кому и когда пришла в голову идея, что лес в Зоне можно и нужно заготавливать и продавать, но, по сути, к этому все стало скатываться. Руководство «Пущи» заинтересовано куда более в лесных рубках на продажу (это – реальные, живые деньги!), чем расчищать просеки, лесные дороги и наводить порядок на пожарищах. И государство в лице администрации Зоны отчуждения всех созывов это устраивало. Даже пожары 2015, 2016 и 2018 годов, даже создание Заповедника не поменяли характер их деятельности. Может ли красивая большая пожарная машина добраться до очага, когда впереди завалы деревьев? Везде! Тут и пресловутые пожарные разрывы леса не помогут, они зарастают, по ним огонь продвигается также лихо, как по лугам. «Пуща» не должна следовать регламентным нормам лесохозяйственного ведомства Украины, она должна служить в пользу БАРЬЕРНОЙ миссии зоны отчуждения!
5) В целом, все, что касается «человеческого», в той или иной степени отражает тотальное падение профессионального уровня, знаний и пониманий проблем региона, ответственности за свои действия. При этом, как всегда «на высоте» правовой нигилизм и жажда наживы любой ценой. Это происходило все 30 лет, но достигло уровня, при котором такие вот катастрофы, как пожар 2020 г., и возможны.

Люди, это – Чернобыльская зона! Это – зона радиационной катастрофы! Радиацию никто не отменял! Ее нельзя превращать в аттракцион! Уничтоженный пожаром лес – это не просто «угрюмый черный пейзаж», это – рост коллективной дозы, это – дестабилизация радиационной обстановки, это – новые вызовы для тех, кто в Зоне работает, это – новые траты государственного бюджета! Лес в Зоне должен быть здоровым и пожаробезопасным! Зона отчуждения появилась в следствие одной трагической катастрофы, но не должна быть источником новых! У нее другая миссия! К Зоне отчуждения нужно относится серьезно! Управлять зоной и существующими там организациями должны профессионалы! Государство, увы, должно тратить на это деньги, и не думать, что на Зоне можно зарабатывать! В противном случае, потери будут огромными и непредсказуемыми!

Автор: Сергей Гащак, биолог Чернобыльского центра по проблемам ядерной безопасности, радиоактивных отходов и радиоэкологии, исследователь фауны Зоны отчуждения