Контракти.ua

«У наших импортеров газа тариф на транспортировку выше, чем для «Газпрома»

К: Недавно МВФ потребовал от Украины повысить цены на газ, включая тарифы для домохозяйств. По словам представителя Фонда, эти цены не пересматривались в течение 2 лет. МВФ считает, что регулирование цен на газ является ключевым требованием для дальнейшего финансирования Украины. Считаете ли вы такое требование обоснованным?

Андрей Герус: На самом деле, МВФ не поставил это требование «вдруг и внезапно» - оно было прописано в меморандуме, который подписали в прошлом году наши Премьер и Президент (повышение цены должно было состояться еще в октябре 2017 года, и составить 19%, но его удалось отстрочить – ред.) Более того - я считаю, что этот вопрос не принципиален в настоящее время, и не является критическим с точки зрения развития страны. Посмотрите на Румынию - там нет рыночной цены газа для населения, там такая цена регулируется, но ВВП страны растет по 8%.

В Молдове же рыночная цена на газ, но она как была бедной страной, так и остается.

Но МВФ, судя по всему, настаивает именно потому, что подобное обязательство зафиксировано в меморандуме. Тут важен принцип: Фонд работает с очень большим количеством стран, и если и они, посмотрев на пример Украины, начнут так «исполнять» взятые обязательства, то тогда меморандумы не будут стоить бумаги, на которой они написаны.

К: С 1 апреля цена на газ для промышленности снова возросла в разы, а цена для населения остается субсидированной. Чем подобная «вилка» грозит украинской экономике?

Андрей Герус: Цена для промышленности за последний год выросла, но далеко не в разы. Для промышленности как раз есть конкурентный рынок газа, цену никто не устанавливает, есть несколько десятков украинских добытчиков и несколько десятков импортеров. Есть конкуренция и выбор, у кого покупать.

К: То есть, наша промышленность не испытывает проблем с ценой на газ?

Андрей Герус: Кто-то, наверное, испытывает проблемы, так же как кто-то испытывает проблемы в связи с ростом цен на нефтепродукты. Но нужно отличать рыночные процессы от административных. В этом сегменте действительно произошли хорошие реформы, и построен высококонкурентный рынок.

Но есть и нюанс: тариф на транспортировку газа «Укртрансгаза» (т.н. тариф на вход и выход в/из украинской ГТС или RAB-тариф для Укртрансгаза), по моему убеждению, завышен в разы – это, соответственно, и удорожает газ для промышленного потребителя. Имеем парадоксальную ситуацию: у наших импортеров газа тариф на транспортировку, который, в итоге, перекладывается на потребителей, выше, чем тариф на транспортировку для «Газпрома».

К: Можно ли утверждать, что государство, фактически, субсидирует низкую цену на газ для населения за счет регулярного повышения ее для промышленности?

Андрей Герус: Нет. Повторюсь: государство не устанавливает цен для промышленности, и они вообще не зависят от цен для населения. Раньше было субсидирование за счет госбюджета. Это, конечно, неправильно, и к такому не надо возвращаться. Но сейчас это субсидирование идет за счет нормы прибыльности государственных «Нафтогаза» и «Укргаздобычи». Этой прибыли им должно хватать на новые инвестиции в будущую добычу. Чистая прибыль «Укргаздобычи» за 2017 год составляет более 30 млрд грн – этого точно хватает на новые инвестиции в увеличение добычи газа.

«Уголь ДТЭК закладывается в тарифы по самой высокой цене в мире»

К: Какими, по вашему мнению, должны быть принципы формирования рыночной цены на газ в Украине для населения?

Андрей Герус: Есть теоретический, «идеальный», подход, а есть практика. Действительно, в теории, если все регулирование полностью отменить, то цена установится около уровня импортного паритета.

Но ведь нужно понимать все последствия такого решения. Начнем с того, что это будет означать еще большее увеличение количества людей, получающих субсидии - а их уже сейчас более 60%. Это большие сложности с верификацией и монетизацией субсидий, а также проблема неэффективного и неэкономного использования такими людьми энергоресурсов. По сути, это воспитание культуры субсидий, как нормы, а не исключения. Кроме того, подобное решение повлечет рост неплатежей и вероятный рост долгов.

Отмена регулирования цены на газ для населения приведет лишь к росту числа субсидий

Кроме того, даже из внедрением формулы «хаб+» (ценообразование по принципу: цена на словацком хабе + стоимость его транспортировки в Украину) никакого рынка газа среди населения не будет. Потому что никакой частный трейдер не будет продавать газ населению, не будет нести риски и ждать погашения субсидий. Это может быть только «Нафтогаз», но это нельзя назвать конкурентным рынком.

Поэтому я бы из формулы «хаб+» убрал этот «плюс». А дальнейшие изменения проводил бы после существенного снижения количества субсидиантов. Сначала надо «переварить» уже существующие повышение.

Кроме того, принимая цены на газ, нужно помнить, что еще есть сети (газовые и тепловые), и на них тоже надо больше денег. А на сегодня узкое место - как раз сети. Есть электроэнергия, вода, мусор – это все также финансируется за счет потребителей-домохозяйств. А поскольку мы живем в условиях ограниченных ресурсов, то надо понимать общую картинку, и принимать комплексные сбалансированные решения. У нас же действуют по принципу: кто первый себе что-то пролоббировал, тот получает все, а другие - ничего.

К: Вы имеете в виду каких-то конкретных политиков или монополистов?

Андрей Герус: У нас две активные дискуссии: цена на газ, где за повышение выступают «Нафтогаз» и МВФ, и цена на электроэнергию, повышение которой лоббирует ДТЭК Рината Ахметова. По газу формулу не используют, и не поднимали цену с апреля 2016. А вот по формуле «Роттердам+» для ДТЭК цену его электроэнергии за последние 9 месяцев поднимали, минимум, трижды. Уголь ДТЭК закладывается в тарифы по самой высокой цене в мире: на 20-40% дороже, чем стоимость угля в любом порту мира. Видимо, аргументы Ахметова какие-то более сильные, чем аргументы МВФ.

К: Вы считаете, что, в первую очередь, нужно снизить число получателей субсидий – т.е. принять такое, более чем непопулярное, политическое решение?

Андрей Герус: Почему многие считают, что все реформы должны быть непопулярными? Нет, я предлагаю сделать популярную реформу – отменить формулу «Роттердам+», открыть импорт электроэнергии. Это добавит конкуренции на наш монопольный рынок и позволит снизить завышенные тарифы на электроэнергию для промышленности. Такое снижение излишней нагрузки позволит бизнесу поднять зарплаты – а чем выше доходы людей, тем меньше субсидиантов.

Кроме того, важен вопрос энергоэффективности, и государство тут должно занимать более активную и более справедливую позицию. У нас на самые высокие «зеленые» евротарифы (к примеру, действующий «солнечный» тариф самый высокий в мире) идет более 12 млрд грн в год, а на энергоэффективность - менее 800 млн грн. Может, стоит один раз потратиться на сокращение потребления энергии, чем на постоянное наращивание производства дорогой электроэнергии по 4-5 грн за квт/час? А меньшее потребление энергии означает меньшее количество субсидиантов.

К: Возможно ли вообще отделить вопрос цены на газ от политики, особенно в преддверии выборов?

Андрей Герус: Невозможно. Да и зачем? Политическая ответственность - это лучше, чем полная безответственность.

К: Но, в таком случае, правительство и депутаты всегда будут думать о социальном популизме, чем о необходимых, но болезненных, мерах. То есть, в наших условиях реформировать систему оказывается невозможно…

Андрей Герус: Поднятие тарифов – это не реформа. У нас что - финальная цель жить с высокими тарифами, и тогда наступит счастье? Вот тарифы на электроэнергию для населения подняли в 5 этапов на 280%. Большая часть денег от третьего, четвертого и пятого этапов повышения по формуле «Роттердам+» ушло ДТЭКу. Теперь они продают свой уголь и свою электроэнергию на 130% дороже. Но перекрестное субсидирование не ликвидировано, качество услуг лучше не стало, угля на складах больше не стало, а зарплаты шахтеров выросли меньше, чем уровень инфляции. Так в чем реформа такого повышения тарифов?

Очевидно, такая «реформа» очень непопулярна для населения, но очень популярна для Ахметова. Конечно, за это кто-то должен нести ответственность, хотя бы политическую.

Но если реформы будут одинаково непопулярными и для населения, и для олигархов, то и отношение к ним будет другим. Если затягивать пояса будут все, а не как у нас - одни затягивают, чтобы добавить жирку узкому кругу лиц, то тогда будет мандат и для сложных непопулярных решений.

Да, цена газа – это другое, там от повышения тарифов выигрывают две госкомпании, качество работы которых, по моему мнению, существенно улучшилось за последние 3 года. Но, в силу общей картинки, недоверие распространяется и на газ. Поэтому могу сказать правительству: если хочешь, чтобы такие сложные решения не сопровождались падением рейтингов - изменяй общую картинку, чтобы тебе верили.

«Конкуренции мог бы добавить импорт, но он запрещен Минэнерго и НКРЭКУ»

К: Какие процессы и персоны, к примеру, монополисты, мешают подлинным реформам в украинской энергетике?

Андрей Герус: Реальные реформы - это когда решения принимаются в интересах всего общества, а не в интересах узкой группы олигархов. От чего выигрывает общество в целом? Во-первых, от демонополизации и конкуренции. Но мы имеем самый дорогой в мире уголь, самый высокий тариф тепловой генерации, и самые высокие в мире зеленые евротарифы (по ветру – 0,102 евро за квт/ч, по солнцу - 0,15 евро за квт\ч без НДС, а с НДС это 4-6 грн за квт\ч). В этих секторах нет конкуренции – вот и имеем такие логические последствия.

Тарифы на солнечную энергию в Украине - самые высокие в мире

Во-вторых, нужно заставить участников играть по единым справедливым правилам. Конечно, такая монополизация рынка, такие масштабные преференции отдельным компаниям невозможны без лояльности регуляторов, профильных чиновников и высоких политиков. Поэтому наша энергетика и является таким политически высокорентабельным бизнесом. А иностранных компаний, для которых такие правила неприемлемы, у нас попросту нет.

К: То есть, ответственность за то, что в Украине самые дорогие уголь, тепловой и зеленый тарифы, несут олигархи, и государство, которое им потворствует?

Андрей Герус: Да, только не государство в общем, а конкретные политики и чиновники, и их я бы поставил на первое место. Олигархи, конечно, с радостью покупают чиновников и политиков, но только в том случае, если они продаются. Если политики, обладающие властью, задают такие правила игры, то получаем такой результат. Конечно, мир не черно-белый, но некоторые вещи у нас «за гранью».

К: Кого конкретно из наших олигархов можно считать монополистами в том или ином сегменте энергосектора, и в чем это конкретно выражается?

Андрей Герус: Есть две вещи. Первое - монополизм, что несет потенциальные риски, но это, само по себе, не преступление. Второе – последствия монополизма или злоупотребление монопольным положением, часто сопровождаемое сговором. Обычно, в конечном итоге, это проявляется в завышении цен и занижении качества, т.е. потребители получают товар или услугу дорогого и низкого качества.

Ахметов остается фактическим монополистом на рынке украинского угля

Первое – в Украине 85% всего угля добывается ДТЭК Ахметова. 80% тепловой генерации, где этот уголь сжигается для производства электроэнергии, также принадлежит ДТЭК. А именно это единственный конкурентный сегмент рынка, где есть ценовые заявки, есть элементы конкуренции. Более того - это единственный рынок в текущей модели энергосектора. Остальные виды генерации работают по заранее установленным тарифам.

Подчеркну еще раз: в рынке, как экономической категории, базирующейся на конкуренции, «Энергоатом», «Укргидроэнерго» или «зеленые» не участвуют. Там действуют только компании тепловой генерации - «Донбассэнерго», «Центрэнерго» и ДТЭК – и у последних 80% этого рынка, и почти 85% сырья для этого рынка. Конкуренции мог бы добавить импорт, но он запрещен чиновниками Минэнерго и НКРЭКУ (Национальной комиссии госрегулирования энергетики и коммунальных услуг - ред.) Это разве не похоже на монополию, которой подыгрывают?

Второе. Как я говорил, сама по себе монополия - не преступление, важны ее последствия. Что мы имеем с углем? Его качество у нас ниже, чем в мире, но цена на 20-40% выше, чем любом порту мира. Цена электроэнергии от нашей тепловой генерации на 35% дороже, чем цена на бирже в Венгрии, где мы бы могли покупать ее, но чиновники полностью запретили импорт.

Более того, в Венгрию ДТЭК продает украинскую электроэнергию по ценам ниже, чем украинская электроэнергия продается украинским покупателям. Но ведь раз выгодно продавать в Венгрию, то можно было бы и украинским покупателям продавать по такой же цене, и с такой же маржей. Но нет, своим дороже. Что же это, как не прямое последствие монополизации рынка в виде завышения цен?

«Украинская электроэнергия за рубеж продается дешевле, чем внутренним покупателям»

К: Нужна ли украинскому энергосектору демонополизация, и если да, то какой она должна быть?

Андрей Герус: Конечно, нужна, особенно в секторе угля и производства электроэнергии. Она должна быть, в первую очередь, экономической. Не обязательно что-то забирать или реприватизировать – можно просто открыть импорт электроэнергии, который уже более чем на 30% дешевле от тарифа тепловой генерации - и сразу появится здоровая конкуренция.

Сейчас мы вообще имеем абсурдную ситуацию: украинская электроэнергия за рубеж продается дешевле, чем внутренним покупателям на оптовом рынке.

К: А что не так с формулой «Роттердам+»? Кто, по вашим данным, зарабатывает на этом, и как можно решить эту проблему?

Андрей Герус: Украина экспортирует электроэнергию, произведенную из угля в страны ЕС, в объеме около 5 млрд квт/ч. Это эквивалент угля марки Г в объеме 2,5 млн т. То есть, идет экспорт угля «по проводам». И несмотря на это, нам в тариф этот уголь закладывается не по экспортному, а по импортному паритету, и не как импорт из близкой к нам точки, а из самого дальнего порта Европы.

Махинации с ценой на уголь уже привели к многократному ее увеличению

То есть, в тариф включается транспортировка 8500 км из Роттердама, которой в реальности никогда и ни разу не было. Кроме того, уголь с серой 2% приравняли по цене к углю с серой меньше 1%. Хотя, конечно, чем выше сера, тем ниже рыночная цена - это известная рыночная закономерность, и это все публикуется в Platts и Argus.

Вот такими фокусами НКРЭКУ и раздула цену, завысив ее на более чем 20 долларов на тонне. На всем объеме угля это завышение - около 15 млрд грн в год, оно и «потянуло» последнее повышение тарифов.

«Антрацитовый голод» Украине не грозит

К: Что касается влияния России на украинский энергорынок, то тут напрашивается несколько вопросов. К примеру, насколько украинская энергосистема реально зависит от России и российских владельцев (например, VS Energy олигарха из РФ Александра Бабакова)?

Андрей Герус: Украина синхронизирована с энергосистемой России, поэтому какая-то зависимость в техническом регулировании есть – например, регулировка частоты, перетоки из РФ, договор на аварийную помощь. Что касается акционеров украинских облэнерго, то риски есть, в т.ч. политические. Но если осуществлять грамотное регулирование отрасли, то влияние отдельных акционеров будет минимизировано.

Если говорить конкретно о VS Energy, то здесь есть такой нюанс: украинский менеджмент этой компании осуществляет управление даже более цивилизованно, чем было у некоторых облэнерго с украинскими акционерами, или даже чем облэнерго в государственной собственности.

Александр Бабаков, акционер почти десятка украинских облэнерго

К: Грозит ли украинским ТЭЦ «антрацитовый голод» из-за того, что все шахты с углем марки А остались на оккупированных территориях?

Андрей Герус: Не грозит. За год потребление антрацита было сокращено в 2 раза: с 10,2 млн т до около 5 млн т. Жаль только, что это произошло лишь после блокады, ведь такое надо было сделать спокойно и намного раньше. Но желание возить из ОРДЛО дешевый антрацит и закладывать его всей стране в тариф по формуле «Роттердам+», к сожалению, перевесило государственный подход.

Всего Украина потребляет 26 млн т угля, из них 22 млн т марки Г. Более того, как я уже говорил, мы экспортируем электроэнергию в Молдову и страны ЕС. А если экспортируем, значит хватает и угля, и электроэнергии.

К: Перейдем к газовым вопросам. Как, на ваш взгляд, Украине следует вести себя в условиях, когда Газпром, фактически, отказывается исполнять решения Стокгольмского арбитража?

Андрей Герус: Это больше юридический вопрос, но думаю, что есть правовые способы добиваться исполнения решения, хотя, наверное, это не такой быстрый процесс. Ведь обе стороны и в контракте, и начале процесса, взяли на себя обязательство признавать решение арбитража.

С точки зрения профессионального достижения результатов, то я считаю так: чем меньше ярких публичных заявлений, тем лучше. Кстати, напомню, что арбитраж не удовлетворил требование «Нафтогаза» пересмотреть ставки на транзит газа, согласно новых тарифов НКРЭКУ. На главу регулятора Дмитрия Вовка было собрано целое досье, которое ставило под сомнение его независимость в принятии решений. И, соответственно, эту часть арбитража мы проиграли. В таких делах важна каждая деталь.

Глава НКРЭКУ Дмитрий Вовк

К: Насколько критична для Украины и украинской ГТС «проблема-2019», когда закончится действие газового контракта? Каковы должны быть условия Украины для подписания нового выгодного для нее, соглашения, и возможно ли это вообще?

Андрей Герус: Государственная компания может потерять 2-2,5 млрд долларов – это существенно. В любом случае, полностью отказаться от транзита через Украину Газпром вряд ли сможет. Сейчас наша стратегия – найти западного партнера, создать совместное предприятие и предоставить европейским компаниям возможность покупать газ на восточной границе Украины.

Очень многое, конечно, зависит от «Северного потока-2». Если этот проект не будет реализован, то Украина останется крупным транзитером газа в Европу.

К: То есть, все зависит от стратегического видения и воли украинских политиков?

Андрей Герус: Конечно, все глобальные и масштабные решение зависят от воли политиков, так как политики управляют государствами. Другого мир еще не придумал.

Беседовал Павел Ковалев