Кому мешают экономические реформы
Двадцать лет назад в Центральной Европе произошло событие, которое в перестроечном Советском Союзе не было соответствующим образом воспринято. И уж наверняка не могло быть оценено в Украине.
Текст: Виталий ПОРТНИКОВ, Контракты
Наша страна тогда ведь и страной-то не была, а всего лишь одной из союзных республик, руководство которой намеревалось принять активное уча-стие в переустройстве СССР и даже выступало с соответствующими инициативами. А вот наши соседи поляки уже тогда пошли своим путем. Было сформировано первое в регионе некоммунистическое правительство Тадеуша Мазовецкого, министром финансов в котором стал тогда мало кому известный Лешек Бальцерович. Польша вступила на путь радикальных экономических реформ.Утверждать, что эти реформы осчастливили всех поляков, не буду. В Польше до сих пор немало людей, считающих план Бальцеровича авантюрой, а его социальные последствия ужасающими. Либералов в современной Польше нет ни во власти, ни в политике вообще. Тем не менее мы не можем замечать самого главного: польские реформы изменили саму структуру экономической жизни общества. Останавливались они только тогда, когда реформаторам мешали политики, опасавшиеся, что какое-то новое серьезное преобразование отнимет у них голоса избирателей. Именно эти страх и непоследовательность и стали главной проблемой современной Польши, а вовсе не сам план Бальцеровича.
Что получили поляки благодаря непростым годам реформ? Во-первых, экономику, становящуюся современной. Во-вторых, общество, которое не может контролировать горстка авантюристов. В-третьих, шанс для молодого поколения. Да, оно не всегда может найти работу в Польше. Но именно потому, что польская экономика интегрирована в европейскую, граждане этой страны могут легально, на равных искать и находить работу по всей Европе. И эти возможности с каждым годом увеличиваются. Не говорю о возможностях бизнесменов: польского бизнеса никто в Европе не боится. Но и в самой Польше не создают преград для иностранного капитала. Выигрывает потребитель — выигрывает экономика.
При этом утверждать, что польское общество времен социализма значительно отличалось от советского, я бы не стал. Оно было патерналистским и во многом таковым и остается. Процитирую одно из последних интервью Лешека Бальцеровича: «Среди части политического класса и части общественного мнения господствует ментальность советского деятеля, которому кажется, что если государство что-то не разрешит, то этого уже никто не разрешит. Когда советские делегации ездили в США, то, глядя на полки, полные товаров, спрашивали, какое ведомство за это отвечает. Сегодня эта ментальность не связана с ответственностью государства за доставку хлеба или кирпичей, но общественные услуги или социальное обеспечение считается государственной обязанностью…»
Не правда ли, эта картина кажется до боли знакомой? С той только разницей, что польские политики вынуждены угождать электорату в совершенно новых экономических условиях. А для украинских политиков мало что изменилось. Отечественной власти и не нужны были никакие экономические реформы, потому что самые хваткие ее представители вовремя поняли, что подобные преобразования просто мешают воровать.
В результате в Киеве с насмешкой смотрели на польских политиков, теряющих власть после каждых очередных выборов, в то время как в Украине граждане уверенно голосовали за тех, кто обещал раздать им очередную порцию подачек. Не секрет, что электоральная популярность основывается именно на умении выплатить деньги, а не на готовности провести реформы, любви к Мазепе либо Петру І, желании говорить на украинском или русском языке. Как раз поэтому президентом Украины сегодня является премьер, первым рассчитавшийся с долгами по зарплатам и пенсиям. А претендентами на пост президента — премьеры, эти пенсии и зарплаты повышавшие и готовые повышать. Никто будто и не замечает, что во главе государства должен оказаться человек, которому просто нечего и незачем будет повышать, так как в развитой стране в бюджетном секторе занята очень небольшая, не способная повлиять на исход выборов часть населения. А размер пенсий должен определяться накопленной в годы работы суммой. То есть нужно создавать условия для нормальной работы людей. Но для этого необходимы радикальные экономические преобразования, а они-то и будут мешать воровать. Так что лучше уж повышать зарплаты и пенсии.
Этот украинский замкнутый круг — то, чем мы заплатили за отсутствие Бальцеровича. За нежелание рисковать, наивную веру во власть и государственные возможности. За советскую ментальность даже самого обеспеченного из обеспеченных бизнесменов, не желающего видеть мир из-за забора резиденции на Лазурном берегу. И успокаивать себя тем, что экономические преобразования не уберегли от кризиса даже самые богатые страны Европы — не говоря уже о наших гораздо более скромно живущих соседях — не стоит. Потому что именно в противостоянии кризису вырабатываются новые экономические правила, строятся новые взаимоотношения между государством и частным бизнесом. Но никто не руководит страной в режиме ручного управления, как в наших условиях. Никто не воспринимает государство как механизм беспрерывного распределения убожества для одних и неслыханных преференций для других. Времена, когда страна существовала именно для этого, давно прошли. И если украинские власть и общество не осознают этого, то после кризиса наше государство так и останется для окружающего мира резервуаром нелегальной рабочей силы и дешевого сырья. Современному человеку в такой стране просто нечего будет делать.
