Реформатор №1, или Идите к матери!
Солнце, цветы, «Книжный Арсенал», победа брата мэра на «Мэдисон Сквер Гарден» и выход «Днепра» в европейский полуфинал – все это создает впечатление бурлящей жизни и череды достижений. Но мы же не забываем, что основные наши победы еще далеко впереди, а на полях реформ конь даже не валялся? Не поддаемся иллюзиям. Хотя хочется, конечно, хочется.
Неоднозначен ответ на вопрос, почему нам хочется заметно больше, чем политическому руководству. То ли там думают, что у них впереди вечность, то ли вообще стараются не думать о хлопотном, но факт остается фактом: список из Вацлава Клауса, Лешека Бальцеровича, Марта Лаара, Кахи Бендукидзе и других деятелей, которым было по-детски интересно строить новое и по-взрослому важно отвечать за свою страну, не пополнится именами нынешних руководителей Украины. Они слишком взрослые и скучные там, где речь идет о новом, и какие-то недоросли, когда нужно ответить за все и за всех.
Конечно, жизнь, гражданское общество и Запад будут подгонять саботажников, но очень хотелось бы вот этой искры, веселого энтузиазма и жертвенности. У других случается, почему у нас нет?
Когда перечисляют записных реформаторов, обидно за человека, за которого некому замолвить слово. А ведь он был, наверное, первым реформатором-освободителем в истории, причем не самозванец какой-то и узурпатор, не наследник по монархической линии, а самый что ни на есть демократически избранный правитель. Звали его Урукагина. Во всяком случае, так долгое время читали его имя, изображенное на шумерских надписях. Сейчас чаще говорят «Уруинимгина»,но давайте удобства чтения ради будем здесь придерживаться более гуманной версии.
Жил Урукагина каких-то четыре с лишним тысячи лет назад: к двум тысячам лет нашей эры прибавьте столько же до нашей, и там еще набросьте три сотни. Так вот, в шумерском государстве Лагаш случились народные выступления против обнаглевшего царя Лугальанды. Тот с супругой нагреб землицы и принуждал свободных лагашцев трудиться на своих плантациях. Серьезную ошибку он совершил, когда позарился на земли храмов. С народом ссориться еще так-сяк, а со жрецами по тем временам нужно было дружить.
В общем, восставший Лагаш избрал своим правителем Уракагину – в дошедших надписях специально подчеркивается, что в выборах участвовало 36 тысяч человек. Для сравнения, одного из предыдущих правителей избрали 3 600 человек. Тут сказываются, конечно, особенности шумерского счисления, но демократизация в десятикратном размере впечатляет.
Земли были возвращены храмам, заметно снизилось число поборов, восстановили самоуправление общин (!). Впервые в известной нам истории были изданы законы, призванные защищать людей от произвола, покушения на их жизнь и имущество. Правда, законы Уракагину резко ограничили в правах женщин, запретив им иметь двух мужей одновременно. С тех пор и длится нынешняя несправедливость.
Интересно, что при всей простоте нравов, прежнего правителя с его женой даже не поколотили как следует и не выперли в какой-то тогдашний Ростов – оставили их жить-поживать.
Востоковед Владимир Емельянов, комментируя записи о деяниях Уракагины, обратил внимание на следующий фрагмент: «От воровства, убийства, тюремного заключения, поборов он город очистил, возвращение к матери установил». Оказывается, шумерское словосочетание «возвращение к матери» иногда переводится как «свобода». Дать свободу для шумеров было равнозначно очищению времени от накопившихся событий. Вернуться к матери – вернуться к истокам, когда еще не наворотили многих ненужных и нехороших дел. Жизнь, с точки зрения тех безумно давних, но вполне мудрых людей, была постепенной утратой свободы, сковыванием ее сомнительными деяниями.
Емельянов делится своим восторгом от открытия: он нашел кусок таблички, где написано, что в мире мертвых лучше всего живут нерожденные дети – они ведь не успели ничего совершить, «загрязниться»… В общем, по-шумерски послать к такой-то матери – все равно что пожелать свободы и полного очищения от грехов, хорошего старта для новых начинаний.
А судьба Уракагины и его реформ оказалась невеселая. Спустя какое-то время начался период жестоких войн, захватчики поотменяли замечательные законы (про женщин-то оставили), а сам реформатор куда-то в этой кутерьме пропал. Во всяком случае, пока археологи не разыскали таблички о его дальнейшей судьбе. Что не отменяет его заслуженное право называться первым реформатором в истории человечества.
Так и знайте: назвать какой-нибудь киевский проспект именем Уракагины не стыдно.
Давайте выпьем за свободу. Ну нас всех, друзья, к эдакой матери! Будьмо.
Налил и немедленно выпил – Леонид Швец
