Контракти.ua

У меня сложилось впечатление, что 24 часа в сутки Анна помогает людям – как непосредственно в госпитале Майдана, на кухне, на баррикадах, так и собирая средства на помощь пострадавшим. В результате инициатива «Родына Майдан», в которой Анна является одним из учредителей, аккумулировала рекордное количество средств – более 50 млн грн. О том, чему научил благотворителей Майдан, мы и поговорили с Анной Гулевской-Черныш.

Анна, ваша инициатива «Родына Майдан» собрала огромную сумму пожертвований – 50 млн грн, естественно, такая активность не могла не остаться без внимания – к распределению этих средств захотели быть причастны многие люди. По сути, на вас «наехали» и вы были вынуждены обратиться за помощью к общественности и правительству. Как ситуация выглядит сейчас?

Анна Гулевская-Черныш: Пока мы договорились о некоем нейтралитете с главными инициаторами «наезда» Аллой Ландер и Николаем Криворотом. Но заявление в УБОП они не забирают, так что проблема не решена. Непонятен их мотив. Мы их спрашиваем, какая цель ваших претензий. Они говорят, что им важно, чтобы деньги дошли до получателя. Мы говорим, мы же именно этого и добиваемся. Мы создали экспертный совет, в который вошли известные журналисты, общественные деятели, представители семей раненых и погибших. Уже проведено первое заседание – и Криворот присутствовал на нем и видел, что собрались действительно независимые эксперты и приняты публичные, мотивированные решения. Вначале они себя позиционировали как представители сотников. Но на сегодняшний день сотники официально делегировали для сотрудничества с Правлением инициативы «Родына Майдан» двух своих представителей, с которыми мы координируем вопросы оказания поддержки семьям погибших и лечения раненых. Инициатива начала выплачивать средства семьям погибших, запущен медицинский экспертный совет для лечения и реабилитации раненых. Так что мы работаем согласно принятых решений.

Анна, расскажите, как вы планировали распределять собранные средства?

Анна Гулевская-Черныш: Изначально наша инициатива предусматривала долгосрочное планирование и использование средств. Поскольку мы активно координируем наши действия со всеми участниками инициативы и ее партнерами, то знали что фонд Рината Ахметова «Развитие Украины» и фонд Леонида Черновецкого «Социальное партнерство» начали оказывать финансовую поддержку семьям для перекрытия текущих потребностей. И для себя поставили цель разработать программы поддержки на долгосрочный период. Но наше общество оказалось не готово к такому подходу. Во всем мире, если собирают средства для пострадавших от катастроф, например, то это вовсе не значит, что их сразу на руки выдают всем пострадавшим. С каждой семьей ведется работа и составляется план: например, финансовый план по восстановлению дома, обеспечению работой и т.д. У нас почти все потеряли кормильца и остались матери с детьми на руках. И надо думать, как обеспечить этих детей на долгие годы. А так мамы за год потратят 100 тысяч и потом опять будут проблемы, как обеспечить детей.

Нам, к сожалению, пока еще не удалось донести до общества эту концепцию. В результате экспертный совет принял решение, что 60% средств мы раздаем семьям. Еще 20% будут использованы на долгосрочные программы поддержки детей – и сейчас мы совместно с Лигой страховых организаций и Ассоциацией банков Украины находимся в процессе разработки тендеров среди страховых компаний и банковских учреждений, которые смогут такие программы предложить. И еще 20% - это на помощь раненым, координацией которой уже занимается созданный экспертный медицинский совет. Важный нюанс - 60% средств делятся между погибшими и пропавшими без вести. Родственникам пропавших без вести средства можно будет выдавать только после того, как будет установлен статус пропавших без вести. Сегодня ни один фонд не имеет права выдавать эти деньги без подтвержденного статуса.

Сбор средств еще продолжается. Остальные деньги тоже пойдут на такие программы?

Анна Гулевская-Черныш: Да, сбор продолжается. Пока что решение было принято по тем деньгам, которые пришли на 1 апреля. 50 млн грн – это основная собранная сумма.

Во второй половине мая мы организовываем в Киеве встречу с семьями погибших, чтобы, в том числе, выяснить, какая поддержка, кроме финансовой, им нужна. И дальше уже начнется индивидуальная работа. Когда мы поймем реальные потребности, то будем продолжать собирать ресурсы для их решения.

Осталось ведь много и пожилых родителей. Для них тоже могут быть разработаны программы поддержки?

Анна Гулевская-Черныш: Да, нам надо проанализировать основные направления помощи и предложить эффективные решения. Было бы хорошо, чтобы была единая организация, которая бы оказывала поддержку. И мы, когда за первые несколько дней собрали уже порядка 30 млн, хотели зарегистрировать фонд «Родына Майдан» для оказания долгосрочной поддержки. Но из-за тотального недоверия в обществе, в том числе и к благотворительным фондам, эта идея вызвала не очень позитивную реакцию. К тому же свою роль сыграла и возникшая после Майдана политическая и экономическая ситуация в стране. Поэтому мы приняли решение пока что не регистрировать отдельный фонд, а работать в коалиции благотворительных организаций.

Анна, оказалось, что у нас – у украинских общественных организаций и фондов - нет ни опыта оказания экстренной помощи, ни законодательной базы для того, чтобы оказывать эту помощь. Какие уроки и выводы мы должны сделать из этой ситуации?

Анна Гулевская-Черныш: В Украине этого опыта нет. И надо признать, что в этой ситуации, в первую очередь, сработали волонтерские инициативы, а не благотворительные фонды и организации. Из-за процедур, которые должны соблюдать фонды и которые собственно и делают их открытыми и прозрачными, благотворительные организации оказались неповоротливыми. Первыми отреагировали волонтерские инициативы. Газ применили 18 января – и первые волонтерские госпитали были уже организованы 19 января, а первую программу «Гуманитарная солидарность» запустил фонд «Відродження» только 6 февраля. И только после февральских событий – 18-20-го – подключились другие фонды. Это, безусловно, урок, потому что у нас не было такого прецедента. Единственное подобное событие, которое я вспоминаю, это наводнение в Закарпатье, но тогда оперативно реагировало государство, и волонтерская помощь не была такой массовой и лишь единичные фонды вовлеклись в оказание помощи.

В данном случае государство вообще было по другую сторону баррикад. А многие фонды во время Майдана не проявляли инициативу, в том числе и потому, что ситуация боялись репрессий?

Анна Гулевская-Черныш: Да, очень многие боялись в период действия «диктаторских» законов и не готовы были рисковать, чтобы сохранить основную деятельность. И мы увидели мобилизацию гражданского общества. Никто не ожидал такой массовой денежной помощи от людей. И мы еще будем осмысливать и анализировать этот опыт. Некоторые инициативы уже отчитались о собранных средствах: «Народный госпиталь» собрал 1 млн грн, «Помощь пострадавшим в Киеве» – 500 тыс. грн, «Родына Майдан» – 50 млн грн. И это только официальные отчеты. Сейчас активно перечисляются средства уже на военных – более 100 млн грн собрали. Есть еще и отдельные региональные программы. Можно найти еще и немало других групп в соцсетях, которые занимались помощью. Люди видят результат, поэтому и жертвуют активно.

Но вот опять же вопрос с деньгами, которые собирали на военных. Люди теперь возмущаются, что непонятно, зачем собирали деньги, если наших военных поселяют в таких ужасных условиях.

Анна Гулевская-Черныш: Собирали средства на счета казначейства – а туда средства можно завести, но потом очень сложно снять. Слишком сложная бюрократическая система. И все благотворители зарекаются работать с казначейством. Так что можно констатировать, что за последнее время мы выявили множество слабых мест в нашей благотворительности – и они кричащие. И видим, что надо менять.

Пожертвования на нужды армии производились с помощью SMS, которые, согласно законодательству, обычно облагаются налогом на прибыль, на добавленную стоимость и обязательным сбором в Пенсионный фонд. Но Министерство доходов и сборов отдельным письмом освободило sms-пожертвования на нужды Минобороны от всех налогов и сборов. И теперь у нас сложилась такая странная ситуация – sms-пожертвования на армию не облагаются налогом, а на раненых и беженцев облагаются. Соответственно, на беженцев собирать средства с помощью SMS не имеет смысла, так как 45% пожертвований автоматически уходят в бюджет.

Но такое ручное регулирование чревато: когда собирали пожертвования на пострадавших от наводнения в Закарпатье, тоже в ручном режиме освободили от налогообложения SMS, но через несколько месяцев поменялось правительство и это решение отменили. И весь груз налогов лег на плечи операторов. И в этот раз операторы собрали разъяснения в налоговой и прочих органах, чтобы перестраховаться. Но это все равно не значит, что если через несколько месяцев поменяется правительство, их не заставят заплатить налоги со всех собранных средств.

А в таком случае мобильный оператор платит налоги уже из своих средств?

Анна Гулевская-Черныш: Естественно, потому что собранные деньги в полном объеме они в бюджет уже перечислили.

А на «Родыну Майдан» жертвовать через SMS нельзя было?

Анна Гулевская-Черныш: Нет, деньги собирались только на расчетный счет. Но опять же надо иметь в виду, что от налогов и сборов эти пожертвования не освобождались. И сегодня существует еще одна проблема: налог на доход физлиц – 17% люди получившие помощь должны отдать в бюджет. Получается, что из собранных 50 млн грн порядка 8 млн грн – это налог. И мы бы хотели добиться решения вопроса – освободить от налога людей, получающих помощь. В Кабинете министров рассматривают решение данного вопроса поименно – освобождение от налога семей Небесной Сотни. Но благотворители против такого решения. Почему мама, которая собирает деньги на онкобольного ребенка и не получает ни копейки от государства, должна платить этот налог? Это несправедливо. Надо подойти к решению проблемы системно.

У нас же привыкли действовать точечно – латать дыры. Вот Минобороны опять же зарегистрировало еще два законопроекта, в которых предлагается освободить от налогообложения всю помощь на нужды армии. Почему только армии?

А какой может быть альтернатива, которая бы решала проблему системно?

Анна Гулевская-Черныш: Мы уже подготовили законопроект. Для системных изменений нужна политическая воля: необходимо понимание, если нет денег на социалку в бюджете и надо эти расходы перекладывать на плечи общественности, то надо формировать и соответствующие налоговые условия, в которых общественность бы инвестировала в социалку. Нужны прозрачные, законодательно закрепленные инструменты для сбора публичных средств - та же SMS-благотворительность, которая пока не работает. Наше общество готово жертвовать и надо только создать условия, в которых эта общественная инициатива будет эффективной.

Анна, а как бы Вы прокомментировали обвинения, звучавшие в сторону Красного Креста, что они бездействовали во время Майдана?

Анна Гулевская-Черныш: Эти обвинения, которые озвучила Ольга Богомолец, совершенно необоснованные. Все, что делал Красный Крест во время этих революционных событий было не благодаря, а вопреки всем существующим трудностям. Это, по сути, была инициатива и ответственность украинских волонтеров. Они в срочном порядке проходили тренинги по оказанию первой помощи и сутками дежурили и спасали раненых на Майдане. То, что делал здесь Красный Крест, - это уникальный опыт. И это все благодаря тому, что появились такие люди, как Тарас Логинов, который взял на себя всю ответственность. Отдельные обвинения были в том, что организация не принимает международную гуманитарную помощь. Но было ж опровержение, что та же помощь от Канадского Красного Креста в это время вообще не предлагалась. И, вообще, у нас серьезные проблемы с получением гуманитарной помощи. Ведь январская польская гуманитарная помощь все еще растамаживается. Я знаю случай, что словаки, увидев пример поляков, свою гуманитарную помощь отправили через дипломатическую почту, чтобы груз дошел до получателей. И это тоже сфера, которую нам нужно реформировать.

Определенное недопонимание с Ольгой Богомолец у нас возникло и по проекту «Родына Майдан»: один из ее волонтеров обратился к нам с просьбой, чтобы мы отправили раненых на лечение в Израиль, а сама Богомолец потом заявила, что надо было искать страны, которые бы их взяли на лечение бесплатно. Но от них к тому времени уже отказались Литва, Германия и Австрия. И это притом, что у одного из раненых уже была клиническая смерть, и ждать просто не было возможности. Все отправленные в Израиль раненые живы, здоровы и без инвалидности, а здесь им уже не давали шансов на выживание. Если бы мы тогда не дали денег на лечение в Израиле, то сегодня тратили бы эти же деньги на помощь родственникам.

Решение о том, чтобы отправить этих раненых в Израиль, ведь тоже принималось в экстренных условиях?

Анна Гулевская-Черныш: Да, отсчет времени шел на часы. Стоял вопрос оплаты немецкого самолета и нескольких раненых. Израиль был не готов лечить бесплатно. И надо не забывать, что всем этим занимались волонтеры. Никаких консилиумов врачей, которые бы принимали взвешенные решения, не было. Телемедицина не была задействована. Опытные военные врачи не были привезены в Киев даже тогда, когда власть поменялась. Все было на плечах волонтеров. И мы рады, что приняли такое решение.

На прошедшей недавно в Киеве Международной конференции Украинского форума благотворителей «Благотворительность как инструмент социально-политических изменений» вы, конечно же обсуждали уроки Майдана и выводы, которые были сделаны?

Анна Гулевская-Черныш: Майдан показал, что общество готово помогать. Но оно готово помогать, когда видит результаты своих вложений. И фонды должны научиться работать с массовыми жертвователями, а не единичными. Они должны чувствовать и отвечать запросам общества. Также фонды должны переходить из пассивной фазы в активную: нужно финансировать не последствия, а заниматься профилактикой причин - это касается всех видов организаций, и ВИЧ-сервисных, и онкологических, и работающих с сиротами и пенсионерами. Очень важно измерять эффективность своей работы - не просто раздавать деньги, а отслеживать и анализировать результаты своей работы - к каким качественным изменениям привела каждая вложенная гривня. И на этом фоне благотворительные фонды и организации должны становиться равными партнерами государства не только в финансировании, но и разработке и внедрении различных социальных программ. Интересный прецедент, который мы обсуждали на конференции, как СМИ могут собрать благотворительную помощь на свою деятельность - Hromadske TV собрало этой зимой 1,2 млн грн. И это хороший урок для остальных.

Наверное, фонды должны также научиться работать открыто, строить коммуникации с обществом? Фонды вроде бы и ведут какую-то деятельность, но она зачастую закрыта от общества.

Анна Гулевская-Черныш: И это тоже очень хороший урок Майдана: перечислили деньги на одежду медикам - сразу фото в соцсетях, перечислили на народный госпиталь - фото. И чем профессиональнее отчитывалась благотворительная инициатива, тем больше она могла собрать средств. Многие фонды привыкли работать с единичными донорами - и так они и строили свои коммуникации. А в данном случае необходим был совсем другой подход – надо было достучаться до 50 миллионной аудитории.

И одна из сложностей инициативы «Родына Майдан», надо признать, возникла из-за того, что мы настолько были поглощены своими внутренними проблемами оказания помощи и сбора средств, что не успевали коммуницировать с обществом. И теперь мы вынуждены решать эту проблему.

Анна, мне недавно довелось посетить интернат для умственно отсталых детей. И несколько удивило мнение директора этого заведения, которая утверждала, что ее подопечным сиротам лучше в интернате, чем в приемных семьях, потому что только в таком учреждении они получат полноценную помощь квалифицированных специалистов. Вы давно занимаетесь этой проблемой, поэтому интересует ваша точка зрения, где такому ребенку все же лучше – в интернате или в приемной семье или детском доме семейного типа?

Анна Гулевская-Черныш: Моя позиция однозначна: детям необходимо семейное окружение, потому что без наличия привязанности ребенок не может развиться в полноценную, гармоничную личность. Так что преимущество семейного воспитания даже не обсуждается. Но в чем могу согласиться с директором: на Западе семья усыновителей получает максимальную поддержку социальных служб и различных специалистов - у нас же эта семья будет предоставлена сама себе. Никто не будет помогать решать проблемы, но вот контролировать будут максимально. С усыновленными детьми и их родителями должны работать психологи - и такую помощь еще могут оказать в Киеве, но в регионах - нет. Детям с умственной отсталостью необходим постоянный патронат, а такую помощь тоже часто очень проблематично получить семьям-усыновителям. Но эта служба и не выстроится, если не будет усилий.

А пока мы наблюдаем только откат на этом направлении: год назад ввели систему социальных работников - штат увеличили до 12 тыс. Цель их деятельности - превентивная работа, они должны выявлять кризисные семьи, чтобы дети не оказывались в интернатах, а родители не деградировали, а смогли преодолеть кризис и продолжать вести полноценную жизнь. Но уже подписан указ о сокращении этих специалистов. И это несет угрозу появления новых социальных проблем в обществе.

Анна, а как бы вы посоветовали действовать в конкретной ситуации: как помочь мальчику-подростку найти родителей? Желающих взвалить на себя такой груз проблем ведь немного?

Анна Гулевская-Черныш: Я очень хорошо знаю эту проблему из личного и профессионального опыта, а так же опыта своих друзей и знакомых. Адаптация ребенка в семье может продолжаться очень долго. Особенно, когда речь идет не о маленьких детях, а о подростках. Иногда этот период может длиться два, три, четыре года. Родителям приходится решать такие проблемы, о которых даже подумать не могли: например, как научить ребенка-подростка соотносить себя, время и пространство. Ведь в интернатах жизнь идет по расписанию и по командам, а не по часам и событиям - как живем мы все в обычной жизни.

Если берешь подростка в семью, нужно быть настолько уверенным в своем решении и иметь поддержку всех членов семьи, чтобы не сорваться и пережить испытание не в один год и даже не в два. Многие не понимают всей полноты ответственности, поэтому и подростков-отказников у нас в стране много. Иногда родителям приходится менять несколько психологов, чтобы найти одного, который смог бы установить контакт со сложным ребенком. И консультации профессионалов недешевые. Не все могут себе это позволить.

По сути, надо быть готовым к тому, что необходимо изменить весь свой жизненный уклад. И никакой поддержки от государства ждать не стоит. Нужно рассчитывать только на свои силы и не забывать, что каждый год ты должен прийти и отчитаться государству о том, как этот год прошел.

Беседовала Елена Шрамко