Контракти.ua

После того как Дэмиен Херст наловчился продавать российским олигархам свои коллажи из засушенных чешуекрылых за миллионы долларов, американский арт-дилер Мэтью Баун изрек фразу, ставшую крылатой: «Когда-то мы предлагали дикарям красивые бусы в обмен на золото, теперь вымениваем не менее красивых мертвых бабочек Херста на нефтерубли».

Перспективный пиарщик

В юности Дэмиен Херст, будущий лидер объединения «Британские молодые художники», по выражению журналиста одного американского глянцевого издания, был «простым гопником из пролетарского Лидса» (город в Англии. — Прим. ред.). В 16 лет Херст устроился на работу в морг: по собственному признанию, парню не хватало острых ощущений и, конечно, денег. Наверное, имея дело с трупами, будущий художник сформулировал свой собственный тренд, которым успешно торгует уже более десяти лет: «Смерть — это актуально!».

Впервые о Херсте заговорили в 1988 году, когда он, будучи на втором курсе Голдсмитского колледжа искусств, выступил куратором выставки однокурсников, назвав ее Frieze. Херст подошел к подготовке мероприятия с ответственностью опытного пиарщика: составил пресс-релиз, разослал его во все влиятельные издания всем сколько-нибудь заметным арт-критикам. Потом позвонил каждому и пообещал сенсацию. Выставка проходила в помещении давно пустующего портового склада, который Херст выпросил у администрации порта бесплатно. И молодым художникам улыбнулась удача: выставку посетили владелец Saatchi Gallery Чарльз Саатчи и арт-дилер, нынешний директор Tate Gallery Николас Серота. Они разглядели в юных талантах потенциал, а Саатчи даже сделал покупку (фотографию пулевого ранения в голову) и предложил свои услуги по продвижению бренда Young British Artists. С этого и началось восхождение молодых британских художников в топ самых продающихся. Скандальные инсталляции сделали Херста героем передовиц. Сначала была «Тысяча лет» — бычья голова в стеклянном контейнере с мухами. Некоторые насекомые попадали в специальную ловушку, расположенную внутри контейнера, и погибали, другие тут же плодились. Все это символизировало биологический цикл, жизненно правдивый и не на всех своих этапах симпатичный. Саатчи купил работу не задумываясь и выразил готовность профинансировать следующий проект. Впредь арт-дилер действовал по накатанной схеме: приобретал произведение, оглашая его стоимость — информацию, правдивость которой на самом деле никто не мог проверить. Таким образом Саатчи как бы фиксировал стартовую цену, а через некоторое время перепродавал свое приобретение в несколько раз дороже: «Купить работу недорого, а потом продать за миллионы непросто, но мне это удается», — признается Чарльз.

Формальдегидный прорыв

1991 год стал поворотным не только для Херста, но и для состояния дел на всем мировом рынке современного искусства. Дэмиен представил работу, ставшую теперь культовой, — «Физическая невозможность смерти в сознании живущего»: мертвую акулу, погруженную в аквариум с формальдегидом. Саатчи был в восторге и тут же приобрел шедевр, как сам уверял, «примерно за сто тысяч долларов» (затраты на его изготовление составили около $20 тыс.). А в 2004 году продал ее нью-йоркскому коллекционеру Стивену Коэну за GBP6,5 млн. Правда, с акулой вышла незадача: через пару лет она начала гнить. Злопыхатели упивались тем, что Херст впаривает безмозглым богачам тухлые рыбные консервы. «Ерунда! Я не исключаю, что «порча» акулы — запланированный ход самого Херста. Во всяком случае, это полностью вписывается в его творческую концепцию», — говорит Виктор Федчишин, совладелец киевского Аукционного дома «Корнерс». Так или иначе акулу пришлось заменить, причем этот факт никак не умалил стоимость работ Херста. «Цены на художника ничего не говорят о художественной значимости его работ. Избирается в каждом поколении пять-шесть художников по разным критериям — редкость, странность работ. Это не обязательно хорошие художники. Они выбираются дилерами на конъюнктурной основе. Чисто капиталистические манипуляции. Как к этому относиться? Как к жизни при капитализме вообще. Есть плюсы, есть минусы», — прокомментировал процесс ценообразования на арт-рынке гуру современного искусства Илья Кабаков в интервью порталу OpenSpace.

Имя Дэмиену Херсту сделали не только «рыбные консервы». Он создавал пользующиеся большим успехом полотна из мертвых мух, крыльев бабочек (butterfly paintings), картины-вращения (spin paintings), картины с цветными кругами (spot painting). Последних, по собственному признанию, Херст создал более тысячи. Нет, конечно, не сам. Полотна делали ассистенты, Херст только подписывал. «Миучча Прада не делает одежду Prada своими собственными руками и никто не упрекает ее в этом!» — оправдывается мастер. Несколько вutterfly рaintings купил российский олигарх Михаил Фридман.

— Акула в формальдегиде — очень интересный и оригинальный ход, — комментирует директор столичной галереи «Коллекция» Дарина Жолдак. — Но для меня вопрос о том, является ли это новым творческим шагом в развитии мирового искусства, остается открытым.

— Современники не понимали большую часть всех художников, которых мы сейчас считаем великими, будь то Модильяни или Ван Гог. На одной из выставок импрессионистов императрица Евгения хотела проколоть зонтиком знаменитую теперь картину Эдуарда Мане «Олимпия»! — категорически возражает Виктор Федчишин.

— Искусство — это то, что прекрасно. Что может быть прекрасного в куске гнилого мяса и мертвых мухах? — возмущена Наталья Лысенко, владелица столичной галереи «Боско».

— Делать искусство — значит противостоять людям, которые не причисляют вашу работу к таковому. Это означает противостоять враждебной публике, — пытается подвести итог многочисленных споров Херст, но тут же добавляет: — Наверное, самое убийственное для меня, когда критик нападает на мою работу, и я вижу, что он прав. Хуже всего, что я согласен с ним. Но мне все равно, когда о моих работах говорят «дерьмо».

Свой первый миллион Херст якобы заработал в 2000 году, продав огромную бронзовую скульптуру «Гимн» — многократно увеличенную точную копию анатомической модели из детского набора «Юный ученый». Счастливым обладателем стал Чарльз Саатчи. К тому времени Херст уже получил престижнейшую премию Turner Prize, учрежденную в 1984 году группой британских меценатов, среди которых был… Чарльз Саатчи. «Принято считать, что настоящий художник должен голодать, сидя в каморке на чердаке в дырявых джинсах. Но Пикассо, Уорхол и я приняли коммерческий аспект искусства. Гойя, Рембрандт и Веласкес думали о коммерческой стороне своего творчества», — оправдывается Херст.

Исследовательская компания ArtTactic подсчитала, что с 2004 года средняя цена на работы Херста выросла на 217%. В 2007-м он стал самым высокооплачиваемым из ныне здравствующих художников, общая сумма от продаж его произведений на торгах с 2000 по 2008 год составляет около $350 млн. Так, в 2002-м работа «Сонная весна», представлявшая собой витрину из 6136 таблеток, была продана эмиру Катара за $19,2 млн. Хотя аналогичная «Сонная зима» тогда же ушла всего за $7,4 млн. Одной из самых выдающихся своих работ Херст называет «Во имя любви Господней» (Torthe Love of God) — платиновый череп, инкрустированный бриллиантами. Долгое время ходили слухи, что череп продан за $100 млн анонимному покупателю. Предполагалось, что им стал Джордж Майкл, который не подтверждал и не опровергал эту информацию. Но во время своего недавнего приезда в Москву Херст пролил свет: «Я продал две трети одной инвестиционной группе, остальное оставил себе. Если в течение 8 лет они не смогут продать его в частном порядке, Diamond Skull будет выставлен на торги». Иными словами, деньги за эту работу проплачены не были, а история «про сто миллионов» — очередная PR-акция.

В марте 2007 года 28 работ c выставки Херста Superstition были проданы за $25 млн. При этом аналитики той же ArtTactic отмечают, что цены на художника достигли потолка. Такую информацию многие дилеры могут воспринять как сигнал «продавать», что может повлечь за собой снижение стоимости. И подобные настроения усиливает не только мировой финансовый кризис. Не так давно в прессу просочилась информация, что в галерее White Cube, с которой долгое время сотрудничал Херст, осели более 200 его работ, которые никак не удается сбыть. Впрочем, руководство галереи эту информацию в скором времени опровергло. Но опубликованный список залежавшегося был настолько подробным, что к галеристам многие прониклись недоверием.

Искусство принадлежит народу

Сложно понять, кого в Херсте больше — художника или маркетолога. Его идеи часто оригинальны. Но многочисленные коллеги по цеху презирают его не за это. Херст первым догадался использовать в арт-продажах ценовую пирамиду, которой давным-давно пользуется большинство luxury-брендов. Для многочисленных ценителей прекрасного, у которых недостаточно средств на работы premium-сегмента, под брендом «Херст» стали выходить арт-объекты medium- и low-сегментов. У вас нет миллионов на акулу в аквариуме? Всего за $500 вы можете купить кусок от обоев из созданного Дэмиеном кафе «Аптека», весь инвентарь которого (более 150 предметов) в 2004 году был выгодно продан с аукциона за GBP11,1 млн. Херст на протяжении всей карьеры целенаправленно расширял собственную целевую аудиторию. Если бы его работы можно было купить только в элитных галереях, он бы не стал ни самым знаменитым, ни самым влиятельным человеком в мире искусства по версии авторитетного журнала ArtReview. И его решение выставить свои работы на аукцион в обход галерей — логичное продолжение этого кропотливого труда. «Многие из тех, кто покупает искусство на торгах, не вхожи в галереи, которые доступны лишь для избранной публики», — прокомментировал свой шаг сам художник. — Когда я начал заниматься искусством, аукционные дома не занимали такого важного места на рынке. Я вижу в их успехе некую демократичность: на торгах все больше покупателей и коллекционеров, цены растут, я очень доволен!» Но таким поворотом не мог быть доволен Чарльз Саатчи, который в этой системе координат оказался не у дел. Широко улыбаясь, галерист пообещал посетить торги и в день их проведения… отправился в Москву на открытие Центра современного искусства «Гараж». Впрочем, на исход аукциона это никак не повлияло.

Аукционное соло

Соло-аукцион Дэмиена Херста, названный автором Beautiful inside my head forever («Красота навсегда в моих мыслях»), был разбит на две части: вечерние торги 15 и дневные 16 сентября. 223 лота продать за один день не представлялось возможным. Мероприятие сопровождал масштабный пиар. Предаукционную выставку посетили свыше 20 тысяч ценителей cotemporary art, в том числе Виктор Пинчук, дважды выставлявший работы Херста в PinchukArtCentre. Художник и организаторы потрудились донести до потенциальных покупателей информацию, что Херст больше не собирается создавать spin paintings и butterfly paintings. Иными словами, прозрачно намекнули, что участие в предстоящем аукционе — последний шанс такие работы заполучить. Художник также пообещал завязать с чучелами в формальдегиде. Эксперты отмечали, что на фоне ухудшающейся мировой экономической конъюнктуры результаты соло-аукциона Херста станут лакмусовой бумажкой, отражающей состояние дел на всем рынке современного искусства.

11 сентября мировые информагентства начали бить тревогу — акции Sotheby’s просели: «Теперь они стоят на 60% меньше, чем во время пика в октябре 2007 года!» Скептики довольно потирали руки. «Это очень просто — Дэмиена Херста ожидает полный провал», — охотно комментировал Ашер Эдельман, в недавнем прошлом корпоративный рейдер, а нынче известный нью-йоркский арт-дилер и владелец Edelman Arts Gallery. «Я буду удивлен, если на аукционе продадут менее 85% лотов», — возражал ему владелец Levin Art Group Тодд Левин. Спустя несколько часов после аукциона Artprice Press Agency писало: «Ни мировой финансовый кризис, ни национальные банки на грани краха (в тот день Lehman Brothers объявил о банкротстве. — Прим. ред.), ни рухнувшая Уолл-стрит, казалось, ничто не тревожит участвовавших в торгах дилеров и коллекционеров, все они думали только о том, как купить побольше Херста!»

Первый аукцион принес свыше GBP70,5 млн (около $127 млн), что в полтора раза превысило эстимейт (GBP43-62 млн). Из 56 лотов своих хозяев нашли 54. Гвоздем аукциона стал «Золотой телец» — чучело быка в формальдегиде с золотым диском над головой. По заверению самого автора, это одна из ключевых работ всего его творчества. Франсуа Пино, глава Аукционного дома Christie’s, заплатил за нее $18,7 млн. «Телец» стал одной из самых дорогих работ Херста, побив рекорд «Физической невозможности смерти в сознании живущего». Еще одним топ-лотом этих торгов стала очередная акула в формальдегиде под названием «Королевство» ($17,3 млн). «На Уолл-стрит черный понедельник, а на Нью-Бонд-стрит — золотой!» — кричали заголовки газет. На второй день триумф повторился. Sotheby’s выручил около GBP41 млн ($73 млн). Топ-лотом этого аукциона был «Единорог» — помещенный в формальдегид пони с приделанным рогом (ушел за GBP2,3 млн). «Формальдегидной» зебре повезло меньше — за нее выложили всего GBP1,1 млн. «Вознесшиеся» (одна из butterfly paintings) достались анонимному покупателю за GBP2,3 млн. Всего за два дня торгов было продано 218 лотов из 223 выставленных. Общая выручка Sotheby’s составила около $201 млн. Свою лепту в этот успех внес и Виктор Пинчук, купивший сразу три лота. Названия работ пока держатся в секрете, но уже весной следующего года их можно будет увидеть в PinchukArtCentre.

«Это аукцион века!» — восторженно заявил после торгов Патрик ван Мэрис, исполнительный директор Sotheby’s Europe. По окончании торгов котировки Sotheby’s начали расти. На фоне оптимистичных результатов аукциона они поднялись на 9,9%.

«Если из аукционной выручки вычесть 10%, причитающиеся менеджеру художника Фрэнку Данфи, выплаты Аукционному дому, стоимость изготовления работ, затраты на организацию торгов и налоги, то получится, что Херсту достанется около $87 млн», — прогнозирует ARTinvestment.RU. Согласно другой информации, по предварительной договоренности с организаторами аукциона Херст получит 70% выручки, то есть приблизительно $140 млн.

Тем временем над разгадкой феномена Дэмиена Херста начали ломать голову не только искусствоведы, но и маркетологи. Ведь, по сути, он многократно увеличил собственные продажи на фоне общего спада, причем, послав куда подальше галеристов, гарантировавших пусть не сумасшедший, но стабильный сбыт. Ему, кажется, без труда удается воплощать в жизнь мечту любого ретейлера: торговать тем, что есть под рукой, а не рыскать в поисках того, что нужно потребителям. На арт-рынке не существовало спроса на мертвых зверей в аквариумах с формальдегидом до тех пор, пока Херст не начал их штамповать.

И все же имеет смысл задуматься, так ли уж блестящи все эти победы. Вспомним историю с «Во имя любви…». «Ни для кого не секрет, что нередко в зале находятся подсадные утки аукционистов, которые яростно торгуются и якобы что-то покупают по заоблачным ценам. На самом деле после аукциона такие «дельцы» не расплачиваются. Весь балаган задумывается с одной целью: поддержать уровень продаж и цены, а то и вовсе взвинтить их», — говорит Наталья Лысенко. Такое объяснение становится убедительнее вдвойне, если учесть, что самые дорогие работы на соло-аукционе приобрели приятели автора — Пино и Джоплинг. Слишком красноречивый месседж: знамений галерист и владелец крупнейшего Аукционного дома смело инвестируют в Херста, а куда инвестируешь ты?! «Ну не знаю, мы-то с вами, как говорится, свечку не держали. А говорить можно что угодно, — отмахивается Виктор Федчишин. — Что касается художественной ценности, как человек с немалым опытом могу сказать: «Золотой телец» — одна из самых сильных инсталляций, которые мне приходилось видеть. Да, сейчас маркетинговые технологии позволяют сделать из художника звезду, но лишь в том случае, если он что-то из себя представляет. На одном маркетинге далеко не уедешь!»

Херст-художник при ближайшем рассмотрении действительно не так уж уязвим для критики, как это может показаться на первый взгляд. Вы сами можете законсервировать коровью голову? Ну так вам и «Черный квадрат» нарисовать, в принципе, по силам. Цены на Малевича от этого не падают. Херст растиражировал своих бабочек, поэтому они неминуемо девальвируют? «Пикассо оставил более 40 тыс. работ! И все мечтают обладать ими», — парирует сам Дэмиен. Его творения тухнут в формальдегиде? «Абсолютно все произведения искусства подвергаются воздействию времени, — комментирует Федчишин. — Любое полотно постепенно темнеет и портится».

Так кто же он — гений или аферист? «Это будет окончательно ясно, когда Херста не станет. Лицом к лицу лица не увидать!» — разводит руками Федчишин. Однако, похоже, сам Дэмиен не относится к происходящему слишком серьезно: «Недавно я столкнулся на улице со своим другом-антикваром. Он мне сказал: «Ты свинья! Ты разрушил мой бизнес! Никому теперь не нужна старая мебель, все мечтают купить в дом твою дохлую скотину!» Я ответил: «Старик, не бери в голову, это всего лишь мода! Людям нравится то антиквариат, то трупы животных».

Топ-5

1 «Во имя любви Господней» 

$100 млн

2 «Сонная весна»

$19,2 млн

3 «Золотой телец»

$18,7 млн

4 «Королевство»

$17,3 млн

5 «Физическая невозможность смерти в сознании живущего»

$10,6 млн

Мнения художников

Илья ЧИЧКАН

— Я не отношусь к активным критикам Дэмиена Херста, мне нравятся его работы. О коровьих головах ничего хорошего сказать не могу, а вот его акулы мне очень нравятся. Конечно, себе домой я бы такую не купил. Но вот «таблетки» повесил бы на стене с удовольствием. Знаю, что многие критикуют Дэмиена за то, что он якобы занимается не творчеством, а созданием зоологического музея. Да, скорее всего, Херст рисовать не умеет вообще. Но времена таковы, что в современном искусстве техника уходит на второй план, а на первый выдвигается идея. Херста можно ругать, но от него уже никуда не денешься.

Борис ЕГИАЗАРЯН

— Я не мыслю искусства без эстетической составляющей, поэтому все антиэстетическое к искусству не причисляю. Потрясти зрителя, ввести его в состояние стресса несложно, да и нужно ли? На протяжении всей своей истории истинное искусство демонстрировало торжество вечной жизни. А отрезанные бычьи головы… это тоскливо. Вообще тема мученической смерти в искусстве на самом деле намного проще и одновременно глубже, чем ее представляет в своих работах Дэмиен Херст. Во всяком случае, простоты и гениальности я в них не вижу.