Контракти.ua

Более трех лет назад вы ушли из политики и вернулись в бизнес. Означает ли ваше избрание на должность сопредседателя Совета инвесторов при Кабинете министров, что вы решили вернуться в большую политику?

— В политику я пока не собираюсь возвращаться, поскольку сейчас мне намного интереснее заниматься бизнесом. Совет инвесторов для меня своеобразная общественная нагрузка. Безусловно, она иногда мешает зарабатывать деньги, поскольку отбирает у меня определенное время. Но я не хочу быть человеком, который ко всему, кроме своих интересов, относится с позиции «моя хата с краю». Если бизнесмены желают получить лучшие условия для работы — они сами должны их создавать. Ждать, пока это сделает правительство или политики, наивно. Приходится, как барон Мюнхгаузен, вытягивать себя за волосы из болота. Кроме того, можно работать на страну по-разному: занимаясь бизнесом, помогая изменить законодательство и т. д. У меня хороший опыт работы как в бизнесе, так и во власти. Мне действительно хотелось помочь нынешнему руководству страны выйти из кризиса. Именно поэтому я не отказался от предложения возглавить Совет инвесторов, хотя для меня оно было абсолютно неожиданным. До того как Юлия Тимошенко предложила инвесторам проголосовать за мою кандидатуру, со мной никто на эту тему не беседовал. Но я всегда руководствуюсь правилом: можешь что-то сделать — делай. С помощью Совета западные и украинские инвесторы, Кабинет министров пытаются создать лучшие условия для инвестиций и соответственно повысить инвестиционную привлекательность страны.

В Кабмине прислушиваются к советам и рекомендациям инвесторов?

— Проработав в трех правительствах — Павла Лазаренко, Валерия Пустовойтенко и Виктора Ющенко, — могу констатировать: нынешний Кабмин относится к бизнесу гораздо внимательнее. Мы присутствуем на многих заседаниях правительства, более 140 инвесторов работают в 13 рабочих группах, сформированных по разным направлениям. Подали на рассмотрение 26 первоочередных законов, необходимых для улучшения работы бизнеса и привлечения инвестиций, и премьер обещала поддержку этим решениям. Но пока рано говорить, что работа Совета инвесторов эффективна. Похвастаться сможем только тогда, когда наши наработки станут законами. А это может произойти, увы, нескоро.

По данным Госкомстата, в первом полугодии иностранные инвесторы вложили в Украину почти $7 млрд, что практически в 2,7 раза больше, чем за тот же период в прошлом году. Однако в этом году, от квартала к кварталу прослеживается постепенное замедление прироста вливаний нерезидентов. Галопирующая инфляция, политические риски плюс мировой финансовый кризис снизили интерес иностранных инвесторов к Украине?

— Наша страна — один из самых интересных рынков для инвесторов, о чем свидетельствуют быстрорастущие объемы иностранных инвестиций. Объем прямых инвестиций в Украину на одного ее гражданина вырос с $94 в 2001 году до $786,8 в первом полугодии 2008-го. Наряду с Китаем, Бразилией и Россией Украина находится в первой десятке самых привлекательных для инвесторов стран. Уверен, что в ближайшее время инвестиционный интерес к нашей стране будет только расти. Во-первых, благодаря Евро-2012. Во-вторых, из-за будущей Олимпиады в Сочи, где будет развернуто масштабное строительство, нуждаещееся в украинском щебне, металле, цементе. В-третьих, бизнес будет менять подходы в инвестировании из-за беспрецедентного роста цен и продовольственного кризиса — увеличатся инвестиции в сельское хозяйство и перерабатывающую промышленность. Эти сектора в Украине являются одними из самых инвестиционно привлекательных в мире. Так что инвесторы придут и сюда. А такие рынки сильно стимулируют экономику.

Почему о Тигипко
• Назначен сопредседателем Совета инвесторов при Кабинете министров
• Банкир решил заняться аграрным бизнесом

Безусловно, была бы умереннее инфляция — мы бы получили больше инвестиций. А действуй президент, парламентское большинство и правительство согласованнее — их было бы еще больше. Но ни высокая инфляция в 15-18%, ни сентябрьский старт президентской кампании не ослабят интерес инвесторов к Украине.

Некоторые экономисты считают, что многих из них отпугнула резкая ревальвация гривни в мае. Как вы оцениваете этот шаг НБУ?

— Усиление национальной валюты — положительный для страны фактор, который мог бы серьезно снизить цены. Другое дело, что в наших реалиях это не сработало. Но Нацбанк поступил правильно, попытавшись таким образом бороться с инфляцией. Именно он отвечает за стабильность гривни, цен и косвенно за экономический рост в целом. Когда перед ним появляется такая проблема, как неконтролируемая инфляция, НБУ должен вести очень жесткую политику. И нет ничего страшного в том, что он беспокоится о валютных рисках и заставляет коммерческие банки резервировать валюту в больших объемах на случай кредитования предприятий, не имеющих валютной выручки. Если бы его взаимодействие с Кабинетом министров и парламентом было сильнее, то антиинфляционные действия Нацбанка могли быть более жесткими и действенными.

Сейчас политика НБУ немного смягчилась: за последние месяцы опять почувствовалась повышенная ликвидность в банковской системе, и я боюсь, что многие финучреждения воспримут это как смену курса регулятора. Хотел бы предупредить всех, что это только отступление от ранее декларируемой политики, поэтому пока среди банковских приоритетов должны стать стабильность и сохранение ликвидности, а не развитие и рост. Этого требует ситуация.

Решения Нацбанка зависят от политической конъюнктуры?

— Думаю, НБУ был и остается независимым и в первую очередь обслуживает интересы экономики. Несмотря на позицию некоторых политиков, желающих уменьшить роль НБУ, он работает самостоятельно. Разговоры о политической зависимости — полный дилетантизм. Нацбанк никогда не работал на благо какой-то одной силы. Все эти заговоры и давление на НБУ со стороны политиков, чтобы урезать его полномочия и подчинить Кабмину или ВР, — большая ошибка. В рыночной экономике самостоятельность главного банка страны — аксиома.

Все в прошлом

Одно из самых одиозных решений Нацбанка, возглавляемого вами, — запрет во время оранжевой революции на снятие денег с депозитов. Кто решился на такой шаг?

— В июле 2004-го, в период президентской кампании, ушел в отпуск, для того чтобы руководить избирательным штабом Виктора Януковича, поэтому не мог вмешиваться в управление НБУ. Не знаю, кто именно принял это решение, но все было сделано правильно. Я до сих пор уверен, что Нацбанк сработал тогда быстро и эффективно. Ведущие политики предрекали финансовый кризис, люди поддались этой антирекламе и побежали забирать свои вклады. Отток денег мог стать огромной проблемой для банковской системы — финансисты не могли спрогнозировать такие события и использовали деньги вкладчиков в различных среднесрочных проектах. Политики едва не сделали банковскую систему заложником ситуации, но НБУ действовал очень четко.

Арсений Яценюк, руководивший НБУ во время вашего отпуска в 2004-м, в своей книге «Банковская тайна времен оранжевой революции» написал, что Нацбанк планировал заблокировать доступ к государственным деньгам в восточном регионе Украины, если бы после скандального съезда депутатов всех уровней в Северодонецке об отделении Донбасса заговорили всерьез. Так ли это было?

— Думаю, до территориального отделения восточных областей тогда было очень далеко. Многие сторонники Януковича никогда бы не пошли на то, чтобы Украина потеряла часть своих территорий. Не знаю, к каким решениям готовился НБУ, но вряд ли настолько серьезно там подходили к возможному расколу Украины. Я же могу только предполагать, а не утверждать.

Почему вы променяли кресло главы Нацбанка на кресло руководителя избирательного штаба?

— В 2004-м руководил партией «Трудовая Украина», принявшей решение о поддержке кандидата в президенты Виктора Януковича. В ситуации, когда я избирался на пост председателя Нацбанка от парламентского большинства, немного было возможностей отказаться от должности главы штаба Виктора Януковича. Когда началась оранжевая революция, понял, что политика меня уже не сильно радует, и решил вернуться в бизнес. До прихода во власть я был председателем правления ПриватБанка, имел свой бизнес. Кроме того, в 2004-2005 гг. одновременно заниматься бизнесом и политикой было сложно, необходимо было определиться. Выбрал бизнес, потому что не хотел его потерять.

— В бизнесе веселее

Кстати, в 1997-м я пришел в политику практически по тем же соображениям. Время было лихое. Тогда казалось, что, будучи там, мне, во-первых, удастся защитить свой бизнес. Это было ошибочным суждением: уходя в политику, ты становишься даже уязвимее. Во-вторых, я хотел прийти во власть и сделать ее более компетентной по отношению к потребностям бизнеса. В-третьих, сыграли роль и амбиции: меня пригласили на пост вице-премьера по вопросам экономики. Кроме того, я просто не мог отказать Леониду Даниловичу (Кучме. — Прим. ред.). Я был его внештатным консультантом, да и знаком с ним еще со времен моей комсомольской работы.

Политологи говорили, что если бы Кучма назначил вас кандидатом в президенты от власти, оранжевой революции не было бы...

— Леонид Данилович тогда исчерпывающе выразил свое мнение. Кроме того, чтобы выиграть выборы, в то время нужно было быть или премьером, или лидером оппозиции. Все остальные позиции были бесперспективны. А премьером я так и не стал.

Купи-продай

Почему вы решили продать принадлежащие вам банки?

— Я хорошо знаю тенденции на финансовом рынке и слежу за ними. Когда продавал банки, цена на финучреждения была на пике своего роста, а я понимал, что не смогу капитализировать свои банки, для этого моих средств недостаточно. Также осознавал, что конкурировать с западными банками будет все сложнее, а мультипликатор цены при продаже будет все время падать. И в нужный момент я продал правильно организованный продукт.

А почему остались руководить ТАС-Комерцбанком?

— Это было предусмотрено контрактом: если бы я не согласился, за банк мне заплатили бы меньше. Но мне действительно интересно работать в Swedbank (новое название ТАС-Комерцбанка; Сергей Тигипко возглавляет правление ОАО Swedbank. — Прим. ред.) — учусь стратегиям и подходам к работе, используемым западным банком, стараясь применить все это в Украине. О принятом решении ничуть не жалею.

В прессе была информация о том, что вы совместно с группой «Приват» собираетесь создать машиностроительный холдинг. Зачем?

— Это слухи. Мы с Приватом пока не собираемся основывать совместный холдинг, хотя одно общее предприятие у нас есть — Кременчугский сталелитейный завод, где мы сейчас достаточно конструктивно работаем. С Приватом у меня давние хорошие деловые отношения. Когда-то я возглавлял банк, с которого началась группа, — быстрое развитие ПриватБанка позволило акционерам поучаствовать в большой приватизации. Кроме того, большинство бизнесменов в конце 1990-х занимались торговлей металлом и нефтью. Приват пошел в промышленность и не прогадал.

Недавно вы сообщили о выходе на новый для себя рынок — совместно с иностранными партнерами намерены вложить $80 млн в обработку 30 тыс. гектаров сельхозугодий. Кроме того, Контрактам известно о покупке вами аптечной сети. Какую бизнес- стратегию вы исповедуете сейчас — покупаете активы, которые можно выгодно перепродать?

— Мы занимаемся тем, что зарабатываем деньги. Но не стараемся активно участвовать в приватизационных процессах, нас не заметишь в скандалах вокруг государственной собственности. Мы работаем скорее как инвестбанк или инвесткомпания: входим в бизнесы, которые считаем перспективными, капитализируем их, развиваем и в нужный момент, если необходимо, выставляем на продажу. Это безумно интересно, мы все время учимся чему-то новому. Это высший пилотаж бизнеса: взять недорогое предприятие, почувствовав перспективность сектора, развить и продать. Но хочу подчеркнуть, что не все свои бизнесы мы будем продавать. Например, наши вагоностроительные предприятия продавать не собираемся. Может, даже будем увеличивать их количество.

Будете участвовать в приватизации Лугансктепловоза? И как глава Совета инвесторов обеспечите себе поддержку правительства?

— Наше участие или неучастие будет зависеть от открытости тендера. Лоббировать свои бизнес-интересы я однозначно не буду. Во-первых, потому что у политиков уже не так много лоббистских возможностей. Во-вторых, нам не нужна слава теневиков: мы будем участвовать только в прозрачном тендере. В-третьих, мы стараемся вообще минимально работать с государственным сектором. Если мы что-то делаем, то пытаемся действовать согласно рыночным условиям. Государственные компании — далеко не самые крупные потребители.

Почему вы продали газету «Экономические известия»? Медиабизнес невыгоден?

— Медиабизнес выгоден, но при комплексном подходе. Иметь одну ежедневную газету нецелесообразно: большая редакция, большие расходы — необходимо много времени, чтобы проект окупился. Нужно создавать холдинг, куда, кроме газеты, будут входить теле- и радиокомпании, журналы, организация, предоставляющая услуги по широкополосному интернету, рекламное агентство. Такой холдинг — выгоден и интересен. Но на момент продажи газеты у меня были другие планы по инвестированию. Такой олигархический атрибут, как своя газета, мне был не нужен, а инвестировать в телеканал и радиостанцию просто не хотел. Сегодня я финансирую менее политизированные проекты и могу уделять больше времени работе, а не околобизнесовым проблемам.