Контракти.ua

Почему о Рабиновиче

В начале апреля собственники 12 из 16 футбольных клубов Высшей лиги подписали протокол о создании украинской Премьер-лиги.
Вадим Рабинович — главный идеолог создания Лиги — вошел в наблюдательный совет объединения.

Зачем Ринат Ахметов, Игорь Коломойский, Григорий Суркис, Петр Дыминский и другие украинские олигархи содержат убыточные футбольные клубы?

— Украинский футбол — это борьба амбиций. Григорий Суркис, к примеру, сделал себе имя на футболе. Вслед за Суркисом свой клуб отстроил Ринат Ахметов, и, пожалуй, донецкий Шахтер стал его наиболее удачным имиджевым проектом. Сейчас этот клуб — один из самых раскрученных восточноукраинских брендов. Игорь Коломойский поднял футбольный клуб в Днепропетровске, Александр Ярославский развивает клуб в Харькове. Хотя нужно признать: почти для всех собственников клубов футбол не является приоритетным направлением бизнеса, и такой подход тормозит развитие украинского футбола в целом. Допустим, матчи «Шахтер» (Донецк) — «Динамо» (Киев) будут зрелищными всегда, а дальше что? Мы должны работать над тем, чтобы украинский футбол стал ярким, а это произойдет только в том случае, если он из имиджевой благотворительности превратится в полноценный бизнес. Для этого нужна консолидация усилий собственников клубов.

Это вы объясняете олигархам, пытаясь вовлечь их клубы в Премьер-лигу?

— Собственники клубов сами все прекрасно понимают, им ничего не нужно объяснять. Дело в том, что для большинства президентов клубов футбол неинтересен финансово. Скажем, в конце года доложили Ахметову или Коломойскому, что они потеряли на футболе энное число миллионов. Ну и что? Для них эти потери — мелочь, им нужно делом заниматься. И с точки зрения собственника, это вполне нормально. Впрочем, большинство собственников клубов понимают: украинский футбол нужно вывести из стагнации, просто потому, что не может, к примеру, клуб Ахметова или Суркиса быть в отрыве от других клубов, которые едва сводят концы с концами. В противном случае Ринат Леонидович будет вкладывать в клуб миллионы, но ему не будет, с кем играть. Нужно смотреть на вещи реально: сейчас у пяти-шести клубов Высшей лиги попросту нет материальной базы. Играя с ними, думаешь не о том, какой состав лучше поставить на игру, а о том, как сохранить ноги у своих футболистов. Это одна сторона медали, другая — отсутствие конкуренции расхолаживает даже хорошо укомплектованные команды.

Что конкретно вы хотите изменить в украинском футболе?

— Нужна принципиально новая система управления футбольным хозяйством, но Премьер-лига пока только создается, дискуссии по этому поводу продолжаются, о конкретных изменениях говорить рано. В целом в украинский футбол вовлечены огромные деньги, но к организации чемпионата Высшей лиги подходили формально. Считаю, что собственники клубов должны относиться к болельщикам так, как издание к своим читателям. Никто не купит журнал, который просто выбросили на рынок. Необходима реклама, промо — в украинском футболе всего этого не было. Я делаю все, чтобы матчи Арсенала были шоу, тусовкой, и радуюсь, когда вижу, что почти половина болельщиков — женщины. Мы должны придумывать неординарные вещи, чтобы привлечь зрителей. Многие, скажем, не понимают, зачем я на своей машине повесил номер «АРСЕНАЛ 1», для чего хожу на матчи в кепке и клубном шарфике, словно тренер, а не собственник. Я стремлюсь ассоциироваться с клубом.

Также Премьер-лига должна создать возможности для объективной оценки украинских клубов — только тогда футбол станет бизнесом. Те, кто инвестируют в футбол, должны понимать, как изменяется капитализация их клубов, есть ли на них спрос. Сейчас я могу лишь определить, сколько стоят игроки моего клуба, например, в режиме онлайн, благодаря системе «Евролига» (подключается к интернету. — Прим. Контрактов.) Скажем, сегодня игроков киевского Арсенала оценивают в $14 млн, донецкого Шахтера — в $92 млн и так далее. А вот реальную стоимость своего клуба я не знаю, возможно, его цена — миллион долларов, а может, десять центов.

Почему выступаете за отмену квоты на легионеров, ведь по сравнению с другими командами в вашей не так уж и много иностранцев?

— Из принципа. Действительно, на успешность Арсенала эта квота не влияет, но я считаю ее нецелесообразной. Многие думают, что квота будет стимулировать клубы развивать собственные футбольные школы. Однако они существовали и раньше, после введения квоты талантливых молодых футболистов в Украине не прибавилось. Если запретить корове доиться, она не перестанет давать молоко. Нет прямой связи между легионерами и школами. С другой стороны, нужна госпрограмма развития футбола, в том числе молодежного, детского. Думаю, если у Украины не отберут право на проведение Евро-2012, то такую программу запустят.

Насколько распространены договорные матчи в чемпионатах Украины?

— Такие матчи в чемпионатах Украины есть, но это не распространенное явление. С каждым годом результаты игр угадывать все сложнее. Кто, скажем, мог спрогнозировать, что Днепр и Закарпатье сыграют 1:1? Договорняки — расхожий штамп. А вот с судейством в Украине реальные проблемы.

Сколько стоит судейская ошибка?

— Не знаю — не давал. Но мне известно, что есть такие судьи, которых не останавливает даже присутствие на матче руководства Федерации футбола Украины: свистят, как хотят. Однако крайне сложно доказать, что судья взял взятку.

Почему действующая система контроля судейства малоэффективна?

— А это как в анекдоте: дескать, милиция не занимается беспорядками, ее интересует только порядок. Расшатать сложившийся мафиозно-спортивный комплекс, на мой взгляд, можно двумя способами. Первый — на матчи украинского первенства в большом количестве приглашать иностранных судей. Второй — пойти по пути России, где в процессе организации Премьер-лиги в Генпрокуратуре создали отдел, специализирующийся на борьбе с коррупцией в футболе. Нечто подобное нужно сделать и в Украине.

Полагаете, что Генпрокуратура свободна от коррупции?

— Хороший вопрос. Да, я не очень верю в честность чиновников, но хочу, чтобы судьи чувствовали, что их контролируют. Я не верю в то, что повышение зарплат судьям решит проблему взяточничества в футболе, зато уверен, что система противовесов будет работать. Любой чиновник знает, что и на старуху может найтись проруха. Если одного судью возьмут с поличным и посадят, то остальные хотя бы полкруга будут свистеть нормально. И в этом смысле мне все равно, при Генпрокуратуре, СБУ или МВД будет организован отдел по борьбе с коррупцией в футболе. Если же не верить в органы власти вообще, то мы придем к полному правовому нигилизму и объявим, что живем в банде, а не в государстве. Хотя опять же я, как и любой гражданин Украины, по объективным причинам не доверяю властям.

В 1999-м году в одном интервью вы признались, что знаете, где стоят тапочки в доме председателя Совета нацбезопасности Владимира Горбулина. Что вас связывало?

— Горбулин возглавлял Федерацию баскетбола, у меня был свой баскетбольный клуб, мы много общались на спортивные темы. Кроме того, я не скрываю, что в конце 1990-х часто бывал у Леонида Кучмы (я был помоложе, считал, что нужно заниматься политикой), а Горбулин тогда был одним из самых приближенных к президенту людей. В свое время мы с Владимиром Павловичем конфликтовали, но, как бы там ни было, считаю Горбулина одним из самых взвешенных и мудрых украинских политиков.

А почему вы конфликтовали с Горбулиным?

— На почве баскетбола. Мне не понравилось, когда мне сказали, что моя команда не может стать чемпионом, поскольку так решило руководство Федерации. Такой спорт был мне не по душе.

Какую роль сыграл Горбулин в том, что СБУ запретила вам въезд в Украину, после чего вы были вынуждены продать акции телеканала «1 + 1» и оставить политику?

— Я плохо помню эту историю. Канал прошел через множество рук, и сейчас все вопросы по этому поводу лучше задавать Игорю Коломойскому. Изначально холдинг «1+1» учредил я, точнее, мы с Борисом Фуксманом были совладельцами. Затем 50% акций компании мы продали СМЕ, а потом Фуксман и Александр Роднянский меня кинули, забрав мои 25% акций. Сейчас, глядя на конфликт вокруг канала с высоты прожитых лет, понимаю: это великое счастье, что жизнь меня свела с аферистами. Учитывая мою эмоциональность, я сделал бы канал излишне политизированным и наверняка пострадал бы.

Вы защищали свои права на телеканал?

— За пределами Украины сложно было защищаться. Право въезда в страну мне открыли на следующий день после того, как я продал акции Фуксману и Роднянскому. Ко мне в Словакию прилетел Зиновий Кулик, работавший тогда зампредом СНБОУ, и предложил продать акции, решив все вопросы. Цену он мне назвал такую, что я отказался, но потом оказалось, что цена окончательная, пришлось согласиться.

Есть версия, что телеканал вы потеряли из-за желания поддержать на президентских выборах 1999 года тогдашнего главу Верховной Рады Александра Ткаченко?

— Во-первых, я плохо знал Александра Ткаченко, мы виделись всего несколько раз. Во-вторых, Кучма понимал, кто такой Ткаченко, и думаю, даже хотел бы, чтобы тот был его соперником на выборах — у Ткаченко шансов не было. История с каналом — нормальный государственный рэкет. Не знаю, почему изменилось отношение Кучмы ко мне. Как бы там ни было, а я поставленную передо мной задачу выполнил: акции телеканала продал за бесценок тому клану, который мне назвали. Как они потом между собой разбирались, я не знаю.

Правда ли, что после отравления диоксином вы предоставили Виктору Ющенку свой самолет для вылета в Вену?

— В 1990-х все бизнесмены участвовали в политике. Если кто-то это отрицает — не верьте

— Правда. Часов в семь вечера ко мне приехали Евгений Червоненко и Александр Третьяков, рассказали о произошедшем. По их словам, врачи утверждали, что ситуация будет критической, если Виктора Ющенко немедленно не госпитализируют. Для заказа самолета требовалось время, а мой стоял готовый ко взлету, даже с разрешением на вылет. На следующее утро мой дом окружил спецназ, вооруженный автоматами. Я вышел к ребятам, они заявили, что меня вызывают в СБУ и Генпрокуратуру. Это была суббота — шабат, ездить никуда нельзя. Я ответил, что меня заберут только после того, как перестреляют мою охрану, и пообещал в шесть вечера прийти сам. Ребята связались со своим начальством, которое согласилось подождать. Вечером я пришел в офис СБУ на улице Владимирской, меня часов пять расспрашивали, как я посмел дать самолет Ющенко. Я отвечал, что и им бы его дал, окажись они в такой ситуации. После допроса меня отпустили, наверное, подумали, что Ющенко таки может стать президентом.

Чем вы владеете в Украине, кроме футбольного клуба и газет?

— Я плохо ориентируюсь в структуре своей собственности. У меня такое впечатление, что я владею набором непрофильных бизнесов, создающих определенный профиль: рекламные агентства, сайты, газеты, инвестиционные компании. В общем, денег мне хватает. Если бы у меня были заводы и фабрики, то информация об этом рано или поздно всплыла бы.

Почему вы собираетесь сокращать финансирование газеты «Столичные новости»?

— Я считаю, что пресса отмирает. Все более популярным становится интернет. Но я буду урезать инвестиции в газету только после того, как мы отпразднуем 10-летие издания.

В политику возвращаться собираетесь?

— Я в ней, в принципе, и не был. Просто поддерживал некоторые силы, к примеру, Партию зеленых, но в 1990-х все бизнесмены участвовали в политике. Если кто-то это отрицает — не верьте.

Во время последних парламентских выборов в здании «Столичных новостей», где находится и ваш кабинет, дислоцировался блок «КУЧМА». Вы его поддерживали?

— Скажем так, я уважаю Леонида Даниловича Кучму, считаю его серьезным и взвешенным политиком, которого не хватает Украине. Если бы он пошел на выборы вместе с блоком, он прошел бы в парламент. Когда я понял, что блок «КУЧМА» идет на выборы без самого Кучмы, то отказался их поддерживать.

В свое время вы платили деньги за то, чтобы о вас не упоминали в прессе. Зачем?

— Не хотел участвовать в рейтингах наподобие «Самый известный украинец» и несколько лет давал взятки журналистам, чтобы обо мне ничего не писали. После покупки Арсенала обо мне снова вспомнили.

Нажмите, чтобы увеличить

Что случилось

Хозяева 12 из 16 футбольных клубов Высшей лиги подписали протокол о создании Премьер-лиги по образу и подобию английской Premier League. Собственники украинских клубов признаются, что, подписываясь под Премьер-лигу, прежде всего ставят цель сделать ее успешной организацией, с тем, чтобы в дальнейшем зарабатывать на футболе. «До сегодняшнего дня Высшая лига не принесла ни одного цента доходов, — констатирует владелец Шахтера Ринат Ахметов. — Премьер-лига — это в первую очередь бизнес-проект».

Сейчас соревнования среди неаматорских команд (Высшая, Первая, Вторая лиги) проходят под патронатом Профессиональной футбольной лиги. Собственники клубов Высшей лиги, по сути, перебирают на себя функции ПФЛ по организации и проведению основного  футбольного соревнования в стране. «Владельцы клубов будут определять политику и стратегию Лиги, будут участвовать в решении всех спорных вопросов, не подстраиваясь под ПФЛ и Федерацию футбола Украины», — объясняет владелец  ФК «Харьков» Виталий Данилов.  ФФУ и ПФЛ не вправе вмешиваться, в том числе и в распределение финансовых потоков Лиги. Все решения  в рамках Премьер-лиги будут приниматься простым большинством – каждый клуб имеет один голос. До избрания президента Премьер-лиги объединением самых богатых футбольных фанатов будут управлять наблюдательный совет, членами которого хозяева клубов избрали Петра Дыминского — президента ФК «Карпаты», Вадима Рабиновича (ФК «Арсенал») и Виталия Данилова (ФК «Харьков»). Предполагается, что под эгидой Премьер-лиги пройдет уже следующий чемпионат.

Против создания Премьер-лиги пока выступает владелец сразу трех клубов Высшей лиги  Игорь Коломойский (Днепр, Кривбасс, Нефтяник)  и Александр Ярославский – хозяин  харьковского Металлиста. Однако, по информации Контрактов, категорически против выступает лишь Ярославский. Совладельца группы «Приват» не устраивает только предложенный формат управления Лигой.