Затихшие, или Не зарекайтесь
Александр Григорьевич Лукашенко объявил своему народу, что намерен летом 2020 года попытать свое счастье на президентских выборах. Конечно, если белорусы окажутся категорически против, он будет переживать, но не обидится и посиневшими пальцами за власть держаться не будет.
Скромность украшает белорусского лидера, нет ни малейших, даже фантастических оснований подозревать, что Лукашенко не удастся преодолеть тридцатилетний рубеж правления. Внутри страны ему ничего не грозит, все потенциальные угрозы находятся снаружи, причем не на проклятом западе, а на братском, как у нас принято, востоке. Но и их преувеличивать не стоит. Игре в Союзное государство с Россией почти столько же лет, сколько Рыгорыч при власти, и все па этих танцев, демонстрирующих драму взаимного притяжения, которому не суждено закончиться страстным соитием, отточены до совершенства.
Официальная Москва, огорченная криво прошедшими выборами в столичную думу, с завистью наблюдала за тихой, как лесное озеро, кампанией, которая завершилась в это воскресенье образцовым голосованием за образцовых кандидатов в эталонный белорусский парламент. Лишних отсекли на дальних подступах, без шума и пыли, но если бы и не, это бы абсолютно ничего не поменяло: народ в своем большинстве если и не прям-таки доволен, то не ропщет. И даже неуемные украинцы очарованы управленческим мастерством соседского начальства: 66% симпатизируют Александру Лукашенко, больше, чем какому-либо другому зарубежному лидеру.
За долгие годы Лукашенко и белорусы сжились, приноровились друг к другу и притерлись, а кто ерепенился, тех обломали другим напоказ. Редкие акции протеста собирают по несколько сотен людей, за тысячу – большой успех. Выражать недовольство в Беларуси не принято, недовольные вольны уехать. Оптимальная стратегия выживания – не высовываться, народ это усвоил и своим неодобрением фронды старается поддержать установившийся порядок. Как в том анекдоте: Ватсон без трубочки больше не может.
«Единая общность – советский народ» – это, конечно, большая фикция, но все равно поразительно, насколько за три десятилетия самостоятельного существования разошлись в мироощущении и гражданском поведении жители Украины, Беларуси и России, пресловутые братья и сестры. Часто в качестве примера предельного, на антропометрическом уровне, расхождения приводят разницу в росте между жителями КНДР и Южной Кореи. Разделившись в середине 50-х, представители одного народа сейчас отличаются даже по внешнему виду. Беженцы с севера показали статистически значимое отличие от южнокорейцев: дошкольники на 3-4 сантиметра ниже своих сверстников. Чего уж говорить о ценностном или поведенческом различии между людьми, выросшими в свободе и благополучии и теми, кто хлебнул чучхе.
Скоро шесть лет, как подобный эксперимент на человеческом материале идет на оккупированных территориях Украины. Маразм ностальгии по большой утраченной родине – Советскому Союзу и прочие извращения перезрелого путинизма в ОРДЛО и Крыму проявляются в какой-то гротескной форме. Как это сказывается на людях, которые так и не стали украинцами, но ударными темпами превратились в россиян больших, чем сами россияне, можно только гадать. Масштабы и необратимость перемен прямо пропорциональны времени, которое продлится оккупация. Реинтеграция, когда и если она случится, будет той еще задачкой.
Нас, вчера еще условно единых, кажется, относит друг от друга с космической скоростью. Но то, что оккупация стала возможной, а для кого-то желанной, и 66% за Лукашенко, все это показывает, насколько при этом недалеко мы ушли, и как совсем не необратим процесс регресса в сторону стратегии «не высовываться». Лучше бы на этот счет не обманываться. А насколько вытравлен потенциал к изменению в другую сторону, нам предстоит увидеть. Выпьем за то, чтобы увиденное нас не повергло в уныние.
Налил и немедленно выпил – Леонид Швец
