Удобная и неудобная социология: зачем власти замки на песке?
Избирательное чтение социологии и закрывание чиновниками глаз на очевидные вещи - это признак чего? Группа «Рейтинг» на днях опубликовала результаты исследования в контексте Дня защитника Украины. СМИ и целый ряд спикеров разогнали сигнал перемоги по поводу того, что количество граждан, поддерживающих признание воинов ОУН-УПА борцами за государственную независимость, выросло за 7 лет в 2,5 раза. При этом они напрочь умолчали о целом ряде важных нюансов.
1. Безусловно, динамика есть. Но за 2010 г. данные приведены «в среднем по больнице, включая морг». Условный «морг» в виде Крыма и части Донбасса отпал, поэтому любые цифры будут автоматически лучше. А если мерять только на Галичине, вообще всё будет классно.
2. Сторонники признания ОУН-УПА всё ещё составляют меньше половины, а на Юге и Востоке они в явном меньшинстве.
3. Без внимания остались другие примечательные факты, которые меняют контекст. Во-первых, по данным исследования, только 53% граждан считают, что воины УПА во время ВМВ защищали свою Родину. Для сравнения: 88% опрошенных (от 87% на Западе до 94% на Юге) считают, что воины Советской Армии во время ВМВ защищали свою Родину. При этом только 30% на Востоке и 38% на Юге поддерживают этот тезис в отношении воинов УПА (см. картинки).
4. Во-вторых, большинство граждан поддерживает введения праздника «День защитника Украины», но (!) выступает против отмены 23 февраля как Дня Советской Армии и ВМФ. На Юге против отмены – почти ¾ опрошенных, на Востоке – 2/3.
http://ratinggroup.ua/…/reg_fi…/rg_defender_s_day_102017.pdf
К чему это всё?
Я бы с удовольствием усилил переможний сигнал, если бы не было грустной тенденции игнорировать реальную ситуацию при разработке и воплощении гуманитарной политики. От системных вещей, до мелочей.
Что толку, что на Западе УПА поддерживают 80%? Что это меняет для страны?
Такой уровень поддержки обеспечивает приемлемую «температуру по больнице» и уводит от сути. А суть в том, что противники «генеральной линии» локализованы в конкретных регионах, их интересы представляют конкретные политические силы, они потребляют информацию из конкретных медиа. Если бы они были равномерно распределены по стране, вообще не было бы проблем. Но при такой локализации – это риски. Их число в реальности больше, чем фиксируют социологи, потому что люди понимают конъюнктуру и не всегда откровенны (кто-то врёт, кто-то уклоняется или говорит, что не определился). Однако с региональными особенностями никто работать не хочет.
Год назад группа ИС инициировала создание региональных филиалов Института нацпамяти. Вопрос завис, потому что против Минфин, хотя речь идёт о смешных деньгах. На них даже 100 метров хорошей дороги не построишь. У нас есть гуманитарный вице-премьер Розенко, ещё более гуманитарный вице-премьер Кириленко, министр культуры Нищук. Я не верю, что эти достойные люди не могут убедить министра финансов выделить три копейки на региональные филиалы УИНП. Они просто не хотят.
Как следствие: конференции об успехах декомммунизации и переименований у нас проводятся во Львове (где переименовано аж 2 топонима), а не в Харькове или Днепре (где по 500 переименований), конференции по национально-освободительному движению проводится во Львове (где 80% поддержки УПА), а не в Харькове или Днепре (где 30%), высокие гуманитарные чиновники тусуются преимущественно во Львове и т.д. Там комфортнее, меньше неприятных вопросов. Но что это даёт?
Сознание людей меняется небыстро. Но при таком подходе картина изменится не через 10 лет, а через 30, если не произойдёт реванша и отката. И всё это время мы будем отставать, тратить время и ресурсы на борьбу с проблемами, которых можно было избежать.
Все слова уже сказаны, все всё понимают. Но единая гуманитарная политика пока существует только на бумаге.
Что не так?
Автор: Алексей Копытько
