Неслышные авторитеты, или Соблюдайте хотя бы приличия
Смерть кардинала Любомира Гузара вызвала волну рассуждений о моральных авторитетах Украины. Гузар всегда значился в их недлинном ряду, тем серьезней потеря. Рассуждения были пессимистичные, и их волна быстро угасла. В обсуждение предстоящей в Киеве и Луцке замены имен Ватутина и Ванды Василевской на уличных табличках на имена Шухевича и Новодворской общественность включилась с гораздо большим энтузиазмом.
То, что с моральными авторитетами у нас проблема, новость не сегодняшнего и не вчерашнего дня, поэтому и искры не дает. Я, например, с удивлением обнаружил, что все еще существует и даже иногда как-то отзывается на окружающие события группа «Першого грудня», образованная в уже бесконечно далеком 2011 году и в которую входил Любомир Гузар. Среди целей ее создания значилось распространение моральных ценностей и установление в стране новых правил.
Правила тогда в Украине, после победы Януковича, устанавливались известно какие, и этому нужно было что-то противопоставить. Аксакалы от интеллигенции, церкви и диссидентского движения попытались взять на себя эту роль. Но не стоило от этих почтенных людей ожидать больше, чем они могли дать. Честно говоря, немногие и ожидали. Время проповедей прошло, так и не наступив, требовалось благословение на действие, но и без него через два года Украину так закружило и понесло, что ветер в ушах зашумел.
И сейчас выступления старейшин, которые понемногу нас покидают, заметного резонанса не вызывают, из чего можно сделать вывод, что их влияние на общество носит очень относительный характер. Это никому не в упрек, просто такова реальность. Попытки национальных патриархов «возвысить голос» выглядят анахронично и немножко смешно. Одно из последних воззваний группы «Першого грудня» называется возвышенным шевченковским «Схаменіться!», а ухо насмешливой аудитории ловит нотки «Астанавитесь!» беглого президента. Публика стала непростая, с прищуром.
Нынче больше говорят о ЛОМах – лидерах общественного мнения, которые вообще не по моральной части, а по информационно-развлекательной. Хотя нельзя не видеть их ценностного влияния: вынесенные в поле внимания Майданом и волонтерским движением, они, каждый по своему, несут украинские ценности, причем с интенсивностью, которая не снилась энтузиастам оффлайн. И сопровождается это нередко серьезной ругней, потому что пришла пора уточнить, кто что имеет в виду, говоря о чаемой Украине, и, уточнив, разделиться по взглядам. Упрощенное «свой- чужой» дополняется важным «свой, но другой». Украине предстоит переосмыслить и принять ценность общественной сложности. Кто ее этому научит, какие авторитеты? Просто заставит жизнь.
Да и в стремлении обязательно наречь какого-то хорошего уважаемого человека моральным авторитетом, скорей, проявляется привычный ритуал общественного признания, чем фиксация реального статуса. Когда-то встретилось высказывание, смысл которого запомнился, а имя автора никак не удается восстановить. «Когда я был юн и горяч, - говорил он, - я требовал от окружающих подвига. Став старше и узнав ближе людей, я настаивал на порядочности. Теперь я стар, и максимум, чего прошу – соблюдения приличий». У нас элементарные приличия ввиду их редкости, бывает, принимают за порядочность, а в порядочности видят настоящий подвиг. Так несложно человека, которые не перестал быть человеком, когда перестали другие, записать в святые. Лучше все-таки называть вещи и людей своими именами. Точность в определениях – это тоже очень важная общественная ценность.
Вот за нее, за точность.
Налил и немедленно выпил – Леонид Швец
