Национальная идея железного канцлера Аденауэра: немец почувствует уверенность в завтрашнем дне, когда у него появится собственность
Когда Конрад Аденауэр пришел к власти, нацизм и коммунизм дискредитировали себя. Первый канцлер ФРГ нашел золотую середину между этими полюсами. Аденауэр неоднократно подчеркивал, что строительство прочной экономики должно основываться на формировании среднего класса.
В таких условиях в 1949 году приступил к исполнению обязанностей федерального канцлера ФРГ 73-летний Конрад Аденауэр. Позади у него были тюрьмы и концлагерь. Еще в 1944-м начальник тюрьмы говорил ему: «Не пытайтесь покончить с собой. В вашем случае для этого нет необходимости. Вам 68 лет, и ваша жизнь так или иначе уже закончена».
Перед Аденауэром стояла непростая задача: вселить в немцев, чья вера в принадлежность к высшей расе рухнула, надежду на возрождение и реабилитировать скомпрометировавшую себя нацизмом нацию в глазах мировой общественности. «Вопрос национальной идеи в те времена для них был, мягко говоря, щекотливым. Вообще упоминать о чем-то национальном, когда только что лопнул Третий рейх, было немыслимо, поскольку национальное в данном контексте представлялось нацистским», — говорит доктор исторических наук, профессор Киево-Могилянской академии Михаил Кирсенко.
Фактически Аденауэр оказался между двух огней. С одной стороны, призрак коммунизма все еще перемещался по Европе короткими перебежками, с другой — те, кому удалось этот призрак отвадить и кто мог бы помочь немцам встать с колен, относились с недоверием к нации, которая еще вчера в едином порыве хором кричала: «Хайль!». Возможно, не столько политические убеждения, сколько внешние обстоятельства подтолкнули Аденауэра (недавнего рейнского сепаратиста) к единственно верному решению — европейской интеграции на основе христианской демократии. В 1950-м католик Аденауэр возглавил партию «Христианско-демократический союз», ключевым фактором в деятельности которой стало то, что под ее крылом ему удалось объединить и католиков, и протестантов, конфликтующих еще со времен Реформации. Эта организация взяла на вооружение лозунг об общегерманской европейской интеграции. «Конрад Аденауэр вместе с Шарлем де Голлем стояли возле колыбели объединенной Европы», — рассказывает Михаил Кирсенко. В свое время первый канцлер ФРГ произнес знаменитую фразу: «Я первый немецкий канцлер, который заботится об объединенной Европе больше, чем об объединенной Германии». Поэтому подписание в 1949 году Устава Совета Европы в находящемся на границе Германии и Франции Страсбурге было глубоко символичным, оно демонстрировало примирение двух издавна враждующих стран. Образование СЕ стало вехой в процессе консолидации всех европейцев, заложив в него прочные демократические основы. Одно из значительных достижений СЕ — разработка и принятие Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Аденауэр неоднократно подчеркивал, что строительство прочной экономики должно основываться на формировании среднего класса: «Немец тогда почувствует уверенность в завтрашнем дне, когда у него появится собственность», — заявлял канцлер. Германскую экономическую реформу, которая представляла собой модель социального рыночного хозяйства, разрабатывали и финансировали американцы (план Колма — Голдсмита — Доджа). Непосредственно руководил ею Людвиг Эрхард, министр экономики в правительстве Аденауэра.
Национальная программа экономического возрождения была призвана в первую очередь оздоровить финансовый сектор — в 1947-м объем не обеспеченной товарами денежной массы достигал 300 млрд марок, а самой надежной денежной единицей считалась пачка Camel или Lucky Strike. Следующий шаг был направлен на развитие предпринимательства на основе свободной конкуренции. Государство поддерживало и поощряло малый бизнес, предполагалось, что именно малое и среднее предпринимательство станет экономической базой развития среднего класса. Кроме того, были проведены социальные преобразования: произошел переход к солидарной пенсионной системе. Финансировались проекты строительства социального жилья. Так возникла знаменитая система немецкой социальной защиты.
Людвиг Эрхард подчеркивал, что экономику удастся возродить, только «гарантировав достойный уровень жизни всем, кто вследствие преклонного возраста, болезни или будучи жертвой двух мировых войн не может участвовать в производственном процессе». К 1950 году объем производства ФРГ достиг довоенного уровня, а к 1962-му утроился по сравнению с 1950-м. 1950-е и 1960-е стали временем «немецкого чуда».
9 мая 1950 года Робер Шуман, министр иностранных дел Франции, официально обратился к властям ФРГ с предложением организовать совместное франко-германское объединение угля и стали. Аденауэр горячо поддержал предложение, восприняв его как дополнительную возможность продемонстрировать миру, что немцы, переболевшие нацизмом, исцелены и способны принимать активное участие в строительстве экономической платформы, на которой сможет базироваться объединенная Европа. Ставка оказалась верной. Вскоре в Европейское объединение угля и стали входили шесть государств — Франция, ФРГ, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург. «Всеми своими силами Аденауэр пытался доказать, что Германия, к которой после Второй мировой войны все относились с подозрением, может реабилитироваться, как государство, служащее европейским интересам и даже вступление ФРГ в НАТО полностью уложилось в эту концепцию», — комментирует профессор Кирсенко.
Спустя 14 лет своего правления, в 1963 году, в ареоле славы Конрад Аденауэр добровольно оставил пост канцлера и отправился на покой. Архитектор политической и экономической системы ФРГ умер 19 апреля 1967 года на своей вилле в Рендорфе в возрасте 91 года.
